Сыграй это еще раз, Сэб
Ла-Ла Ленд (La La Land), 2016, Дэмьен Шазелл
Виктория Горбенко считает “Ла-Ла Ленд” новой “Касабланкой”
Миа, обладательница широко распахнутых глаз Эммы Стоун, работает баристой в небольшой студийной кофейне, ходит на бесконечные кинопробы и конклюдентно хамит в пробках симпатичным клавишникам. Себастьян живет в долгах и на чемоданах, несвоевременно выдает джазовые экспромты и мечтает открыть ламповое кафе на намоленном музыкантами месте. У каждого из них есть мечта, а двигаться в ее направлении всегда проще, когда рядом есть кто-то, безоговорочно верящий в твой успех.
«Ла-Ла Лэнд» вдохновенно оммажит почивший, казалось, в бозе классический мюзикл. Пестрит отсылками, но не перетрясает свалявшийся песок, не ориентируется на девяностолетних ценителей, а летящей походкой идет в ногу со временем. Застывает в сияющей звездами атмосфере ровно посередине между прошлым и новым, умудряясь одновременно и казаться, и быть. Это одновременно и умелая стилизация, и вполне самостоятельное слово в жанре. Дэмьен Шазелл дерзко импровизирует в только ему подвластном темпе, своим примером иллюстрируя одну из основных идей фильма – капля безумия может все изменить. Только с огнем в области сердца и верой в мечту можно было осуществить проект, в который никто не верил.
“Ла-Ла Ленд”, рецензия
Сменяют друг друга времена года, меняется эмоциональный фон повествования, и легковесная лав-стори наполняется щемящей тоской по несбывшемуся. Поиском вдохновения в ушедшей эпохе, светлой печалью о потерянной любви «Ла-Ла Лэнд» созвучен «Светской жизни» Вуди Аллена, но Шазеллу удается вдохнуть в свое кино то, что самый саркастичный романтик Голливуда потерял, блуждая в полуночи по парижским улочкам. Из синефильской очарованности наивным ретро, порывистого несовершенства и нарочитой простоты танцевальных номеров, искренности впопыхах поставленных голосов, не вытягивающих высокие ноты, харизмы актеров, у каждого из которых есть своя история покорения – рождается магия. Более того, фильм лишь старательно прикидывается до поры яркой безделицей, отдающей дань Золотому веку Голливуда с его трогательной непосредственностью, но явно уступающей лучшим его образцам в вокально-танцевальной части. Ближе к финалу история обретает необходимую глубину и неоднозначность, становится более интимной, оставляя, в конечно итоге, каждого со своими мыслями о последствиях однажды сделанного выбора.
Тональность «Ла-Ла Ленда» оказывается ближе всего не к беззаботному оптимизму «Поющих под дождем» и даже не к леграновской сентиментальности «Шербурских зонтиков». Ближе всего фильм Шазелла оказывается к лучшей мелодраме всех времен (мнение автора может не совпадать вообще ни с чьим мнением) – «Касабланке». Над постелью Мии висит огромный постер Ингрид Бергман, баннер с ее же изображением красуется в студийном городке, чтобы потом его место занял портрет самой Мии. Девушка работает напротив дома, за окнами которого Ильза встречалась с Риком, она шутливо сравнивает Себастьяна с Хамфри Богартом и придумывает название для его бара – «Seb’s» по аналогии с «Rick’s». Будет и одна ранящая воспоминаниями мелодия, и Эйфелева башня за окном как еще одна печальная отсылка, хотя, конечно, у Себа и Мии всегда останется не Париж, а Эл-Эй, их собственная греза, чечетка, отбитая на склоне холма в Гриффит-парке, вальс среди небесных сфер обсерватории и старомодный кутеж в «Lighthouse Cafe».
Лос-Анджелес – та же Касабланка, где тысячи душ томятся в ожидании счастливого билета, не в спасительную Португалию, но в свою собственную мечту. Герои и Кертица, и Шазелла – идеалисты, одними только высокими устремлениями которых и можно оправдать отказ от большого чувства и личного счастья
В конце концов, Лос-Анджелес – та же Касабланка, где тысячи душ томятся в ожидании счастливого билета, не в спасительную Португалию, но в свою собственную мечту. Герои и Кертица, и Шазелла – идеалисты, одними только высокими устремлениями которых и можно оправдать отказ от большого чувства и личного счастья. И пусть сохранение духа старого джаза сложно сравнивать с помощью Сопротивлению, в основе и того, и другого лежит принцип, глубокое убеждение, невозможность поступить иначе. Быть может, современные мечтатели своим безумием, своим горением и не спасут мир в прямом смысле, но они точно способны сделать его лучше. К сожалению, чтобы осветить путь, по-прежнему необходимо вырвать свое сердце.
AlteraPars: рецензии других авторов
