Стив Джобс (Steve Jobs), 2015, Дэнни Бойл
Антон Фомочкин о байопике Дэнни Бойла
Пока Артур Кларк оптимистично и по-отечески играет в Нострадамуса, Бойл ныряет прямиком в наэлектризованное нутро человеческого муравейника, закрытой от простого обывателя концертной коробки, рифмуя замкнутость представляемой машины из электродов и проводков с закулисьем очередной IT-революции. За два экранных часа этих революций свершится три, и все под лозунгом: «Сражение, может, и проиграно, но война нет». Вопрос достоверности трактовки реализации наполеоновских планов оставим занудным биографам – бьющие автоматной очередью диалоги Соркина не нацелены анализировать выхваченный камерой момент в контексте личности медиа-персоны, отображать прошлое или иллюстрировать мнения очевидцев. Драматург оперирует определенным набором фактов и реальных имен, но использует их в качестве отправной точки для абстрактной пьесы в трех актах, привязанной к конкретной личности совсем условно. Трехкратная вариация одной и той же темы разговора – проблемы через разные обстоятельства, продиктованные сложившимся положением вещей, с теми же людьми, но разным их влиянием на самого Джобса.
“Стив Джобс”, рецензия
Водолазка и джинсы для сценариста – олицетворение внутренней свободы человека, который две неудачи подряд загонял себя в тесные костюмы, строго придерживался плана и не мог понять самого главного. Экскурс в длинные коридоры одиночества и грусти, по стенам которых распространяется пламя и взмывают ракеты, нацелен на путешествие в глубины памяти по глянцевым картинкам, обрывкам фраз, где мелочи вроде владельца ресторана или барабанящего по окнам дождя оказываются важнее происходящего события, отголоски которого не дают сконцентрироваться на разложенных в ряд листах с текстом. Статисты оказываются безликой массой, которая может с осуждением озираться на любом слове, сказанном на два тона выше общепринятой вежливости, но там и останется, стоять по краям. Важны от силы семь человек, что кочуют из декорации в декорацию, и расцветают (и увядают )на глазах аккурат перед моментами наибольшей иллюзорной доступности для всех, кто окажется в зрительном зале, в едином порыве захлебывающимся от восторга.
Соркинский лирический герой отгораживается от окружающих агрессией, заставляющей индустриальные шестеренки работать подобно его «макам», но каждый раз в ключевой момент возникает ворох сбоев, на исправление которых уходят года – заставить компьютер говорить «Привет» лишь малая часть стоящих перед ним проблем. Напускная самоуверенность терпит крах, когда в дело вступают отчеты о продажах, а успех приходит лишь при тотальном хладнокровии, поощряемом уверенностью в бесстрастных цифрах. Поединок с ветряными мельницами оказывается противостоянием реализации собственных амбиций и простого человеческого, что так сложно принять. Конечно, в честь ошибок молодости компьютеры не называют, но пока оставшееся в прошлом объятье, сопряженное с «Можно я останусь жить с тобой?» от маленькой дочки буравит сознание, достичь дзена не получится, нервозность не испарится из воздуха, не сложится паззл, пока абстракция, напечатанная принтером на бумаге, не найдет свое место.
Через три временных периода, что у Бойла отображаются через соответствующие своему методы съемки (16 миллиметровая пленка; 35 миллиметровая пленка; цифра), проносится леймотив, упомянутой в первом акте «The Times They Are A-Changin» Боба Дилана
Сентиментально закольцевав каркас системы координат жизненного пути своего героя, Бойл растворяет его во вспышках и аплодисментах через призму восторженного и растроганного взгляда выросшей, но в этот самый момент вернувшейся к своему пятилетнему возрасту девочки. Через три временных периода, что у Бойла отображаются через соответствующие своему методы съемки (16 миллиметровая пленка; 35 миллиметровая пленка; цифра), проносится леймотив, упомянутой в первом акте «The Times They Are A-Changin» Боба Дилана. Стив выбирает «Come mothers and fathers/Throughout the land/And don’t criticize/What you can’t understand», что застынет для него в вечности, вместо «’Cause the loser now/Will be later to win», которая эту историю увенчает. Дирижер Джобс разными способами на протяжении двух часов ходит по оркестровым ямам и объясняет, чем он занимается; почему компьютер должен говорить «Привет»; почему хороший музыкант должен сидеть в своем углу и не вякать; почему и за что он выживал людей с должностей. Поднимаясь, он ловит брызги успеха, но продолжает рефлексировать на тему своего усыновления и не объясняет лишь одного – почему тридцать девятая акула для презентации лучше, чем тридцать восемь предыдущих.
AlteraPars:
Рецензия Стаса Селицкого
Рецензия Игоря Нестерова
