Terra incognita: “День идиотов” Вернера Шрётера

Моя маленькая безумная тварь

Артур Сумароков продолжает рассказывать о новом немецком кино

Маргинального вида девушка Кароль с мешками под глазами весом в центнер, обвисшей грудью и усталым взглядом, страдающая от подступающего климакса, экзистенциального кризиса, социальной некоммуникабельности и политической неопределенности, решает, что нет в этом мире ничего лучше дома. Сумасшедшего дома, в котором она прячется ото всех и от себя в том числе. И если в первые дни пребывания среди разнотипажных изгоев, ублюдков и тихих психопатов ей кажется, что она нашла то, что давно искала, то чем дольше Кароль проникается гнетущей сущностью своего нового пристанища, тем большим адом кажется все ей вокруг.

Кадр из фильма “День идиотов” Вернера Шрётера

Вернер Шретер неслучайно создаёт тождественность между главной героиней своего фильма и актрисой, ее исполняющей, выворачивая наизнанку изысканную женственность Кароль Буке. Ломка привычного актерского типажа оказывается, впрочем, занимательным, но не доминирующим лейтмотивом фильма, существующего на грани психодрамы и классического театра абсурда. Вернер Шретер – безусловный мизантром – капсулирует пространство фильма в удушающие стены сумасшедшего дома, практически не позволяя никому из героев выходить на свежий воздух, на свет. Герои застревают в этом мире тотальной деменции и совершенных крайностей, которые подменяют собой настоящее осознанное существование. Вместо рефлексий – патология, вместо лечения – девиантное поведение, вместо жизни – смерть. Медленная, мучительная, странная.

Примечательно, что за год до выхода “Дня идиотов” Кароль Буке сыграла иностранную журналистку, открывшую для себя мир музыкального андеграунда США в картине “Пустое поколение” соратника Фассбиндера Улли Ломмеля. Образ чужой, ищущей себя в тех или иных экстремальных условиях, перекочевал и в “День идиотов”, причём определение “пустое поколение” подходит ко всем обитателям сумасшедшего дома. Все эти многочисленные персонажи, внутренняя сущность которых ускользает от зрителя в мареве абсолютной авторской недосказанности, на деле пусты, и смыслом их существования стало собственное, лишённое всякого контроля, безумие, которое лишь поначалу воспринимается как некая ступень к свободе. Даже Кароль не в силах точно определиться со своими жизненными векторами, и ее, в силу инфантильности или врождённого желания борьбы со всем миром, постоянно мотает из стороны в сторону, от сочувствия к террористам до сползания в шизофрению. Но за наслаивающимися друг на друга сценами провокационного эротического характера, снятыми намеренно асексуально и выразительно натуралистично, Вернер Шретер ставит один из главных вопросов во всём своём творчестве: “Что есть свобода?”. И в зависимости от того, насколько этот вопрос является риторическим для каждого, “День идиотов” воспринимается не только как аллегория на современное режиссеру общество, но и как раблезианский пир плоти, в котором по умолчанию не может быть даже намека на пир духа. Корпулентная телесность фильма и замена логики хаосом всего лишь подчеркивают, что нет ничего более ненормального, чем настоящая нормальность.