С изяществом медведя
Искатель воды (The Water Diviner), 2014, Рассел Кроу
Екатерина Волкова порицает небрежность и бестолковость режиссерского дебюта Рассела Кроу
После самоубийства жены, австралийский фермер Джошуа Коннор отправляется в Турцию, чтобы найти тела погибших сыновей и закопать в сухой почве родного континента.
Нисходящий на лик Кроу постановочный свет, символизирующий мудрость предвечного Всетворца, возлюбившего каждую из своих тварей независимо от ее, твари, веры и убеждений, меркнет, наталкиваясь на человеческую глупость. Подразумеваемая глубина исчезает, стоит только одному из персонажей раскрыть рот и изречь нечто вроде: «Он единственный, кто приехал искать», – то-бишь прочие отцы, матери, сыновья, жены, братья, сестры и не горевали, и не любили сгинувших на полях сражений близких, раз не потащились через полмира искать их останки. Момент утерян, то самое, что нужно было сказать, выражено настолько коряво, что лучше бы сцену наполняла многозначительная тишина. Самому раскумаренному ежику ясно, что могила неизвестного солдата – это пустые надежды на чудо для его семьи, годы терзаний и сомнений, вопросов: а что? а если? И принижать чувства миллионов ради одной эффектно снятой сцены мерзко. Смерть родного человека – это трагедия, которую не могут описать бесполезные и выцветшие слова: «пустота», «боль», «потеря». За формами нет того содержания, что несет с собой утрата. Эмоциональная выпотрошенность и зацикленность на прошлом, чувство вины, независимо от того, справедливы упреки к самому себе или нет, все это сыграно, показано Кроу-актером, но уничтожено Кроу-режиссером. Символизм «профессии» главного героя (вспоминая, что вода это жизнь, отсюда искатель воды = искатель жизни), как следствие помощь провидения в поисках и «профетический» дар, потерялся за нагромождением кинематографического, постановочного «надо». К концу ленты уже не так очевидно, что Коннор ищет не тела мертвых сыновей или покой для собственной совести, а возможность жить дальше. Что проделанный им путь – это поиски воды, а не костей. Жизни, а не смерти.
“Искатель воды”, рецензия
Справедлив и честен только оскал черепа, остальное – грезы и гуманистические посылы. Реальность войны, от которой отмежевывается Кроу, с гангренозной политикой и дележом угодий никуда не делась от того, что ее решено было обойти по кругу. Она неизменна и правдива. Можно сколько угодно повторять, что кино не о том, как не ладили люди с людьми, а о надежде, о жизни, о любви, но когда на мирных(!) турок нападают звероподобные греки приходит понимание, что бает режиссер фельдиперстово, но не шибко близко к истине. Слишком очевидна постановочность, чтобы иллюзия сохранялась. И, если можно было для первого раза простить Турцию – как с туристического буклета со всем очарованием восточных улочек, крутящихся дервишей, окутанных романтическим флером развалин и ларимарового моря, – то прощать клишированных злодеев, британцев и греков, уже не хочется. Если первые – типический сгусток империалистической, милитаристической бестолковости, то вторые – бандиты из второсортного вестерна. А фильм уже не драма, но приключенческий роман Жаколио, где бестолковые герои самым фантастическим образом выпутываются из одних надуманных неприятностей только для того, чтобы впутаться в другие, еще надуманней. Непрофессионализм становится менее очевидным в батальных сценах, где видна школа Скотта, но от того лишь ярче проступает в романтической линии, которая развивается по канонам бульварного ширпотреба. Австралийский рыцарь с изяществом медведя вступается за честь прекрасной дамы, ужинает с дамой при свечах, подглядывает за дамой. Гюльбешекеровый кисмет на кофейной гуще.
«Искатель воды» – не фильм, а представление о фильме
«Искатель воды» – не фильм, а представление о фильме. Только, если отбросить шелуху, вроде напыщенных фраз о войне из чести, клишированные приемы отображения действительности и набросанные небрежно характеры персонажей, останется тот поиск «воды», который несет в себе подлинные мудрость и гуманизм, не позволяя назвать режиссерский дебют Кроу однозначным провалом.
