Креветки всего Йо-бурга, объединяйтесь!
Район №9 (District 9), 2009, Нил Бломкамп
Анна Дедова о социальных подтекстах “Района №9”
Никчемный офисный клерк Викус Ван Де Мерве получает долгожданное продвижение по службе исключительно благодаря браку с дочерью шефа. Его назначают руководить операцией по выселению пришельцев, чей корабль завис в небе над столицей ЮАР лет двадцать назад и которые за это время уже облюбовали девятый райончик Йоханнесбурга, превратив его в инопланетное гетто. По ходу раздачи предписаний Викус натыкается на хижину изобретателя-самоучки, работающего над планом по возвращению домой, излишне любопытствует об экспериментах последнего, отчего засунутый не туда бурский нос заслуженно получает ингаляцию непонятным и, судя по вытекающей периодически из отверстий Мерве черной слизи, опасным веществом. Так ДНК героя и ракообразных братьев по разуму смешиваются, Викус обрастает клешнями и чешуей по канонам Кроненберга, а дебютант Нил Бломкамп режиссирует первую, но далеко не последнюю в своей карьере социальную фантастику.
“Район №9”, рецензия
Получив от Питера Джексона относительно скромное для жанра финансирование и полный карт-бланш снимать все, что душе заблагорассудится, Бломкамп успешно продолжил визуальные традиции отгремевшего за год до «Района №9» абрамсовского «Монстро», облагородив идейную часть мощным общественным посылом. Как для любого еврея вечной будет тема Холокоста, а для афроамериканца – борьбы против рабства и за равные права, так и для любого урожденного жителя ЮАР риторическим будет оставаться вопрос апартеида, который белым, простите за нетолерантность, режиссером рассматривается vise versa. Нил говорит не с точки зрения угнетаемых, а с точки зрения бывших угнетателей, поэтому происходящее на экране напрочь лишено ненужного пафоса стоической драмы несломленных народов, а исполнено в духе едкой социальной сатиры. Главный герой с прилизанной челочкой здесь нелеп до идиотии и заставляет задаваться вопросом, почему все же человек признан высшим по развитию видом на Земле. Беспокоясь лишь о том, чтобы порученная операция прошла без особого шума, он из-за многочисленных жертв среди «креветок» сначала проваливает столь важное для карьеры и публичного имиджа компании задание, а впоследствии только из-за глупости разрушает свой генетический код, загоняя себя в ловушку мутационных опытов. Недалеко по олуховсти царя небесного ушло и коренное население континента, которое после контакта со внеземной цивилизацией наконец-то оказалось по эту сторону отщепенства и тут же почувствовало привилегированность положения по сравнению с вновь прибывшими, позабыв, что еще вчера копаться в мусорных бачках в поисках пропитания властью уготовано было именно им. Занявшие освободившееся место люмпенов и маргиналов выходцы из далекой Галактики так же не заслуживают жалости или понимания. В подавляющем большинстве «креветки», как их называют люди, легко поддаются криминализации, с радостью идут в объятия наркотической зависимости от кошачьего корма и секс-услуг нигерийских проституток, агрессивны и с радостью оторвут кусочек от непонравившегося представителя «человеков разумных». Двигаясь по этой социальной цепочке, зритель не спускается каждый раз на одну ступеньку вниз, он лишь перемещается от звена к звену, продолжая находится на одном и том же уровне морально-этического дна.
Никакое таинственное, невидимое в кадре Монстро не может напугать человека сильнее, чем превращение такого же, как он, безобидного придурка в непонятного для общества «монстра» и безрадостное обречение на вечное одиночество
Представляя именно такой портрет наших друзей из космоса, Бломкамп разрушает один из главных стереотипов жанра. Встреча со внеземными цивилизациями в кино практически всегда выглядела неким таинством, в котором условные гуманоиды были более развиты во всех отношениях и подавляли людей в технологическом, нравственном или и вовсе военном плане. Но что, если ожиданиям никак не суждено скоррелироваться с реальностью, и в близких контактах третьей степени это правило действует в том числе. Именно поэтому режиссер комбинирует документальную, мокьюментарную и постановочную манеру съемок. При помощи вступления, сделанного в формате разрозненных интервью, он транслирует мечты и чаяния, которыми были преисполнены жители Йоханнесбурга и чиновники всех мастей при первом появлении космического корабля в небе. После, делая выбор в пользу еще не успевшей надоесть трясущейся камеры, он демонстрирует, как выглядит «инопланетное вторжение» на самом деле – полуразрушенные лачуги, сделанные из подручных материалов и образ жизни, больше подходящий приснопамятной на момент выхода фильма Черкизоне. С дальнейшим переходом к традиционной операторской работе картина позволяет увидеть главное – никакое таинственное, невидимое в кадре Монстро не может напугать человека сильнее, чем превращение такого же, как он, безобидного придурка в непонятного для общества «монстра» и безрадостное обречение на вечное одиночество.
[/fusion_text][/fusion_builder_column][/fusion_builder_row][/fusion_builder_container]