Форма воды (The Shape of Water), 2017, Гильермо дель Торо
Анастасия Плохотина рецензирует новую картину Гильерме дель Торо
Звенящий будильник, кипящая вода, поспешная мастурбация, отполированные туфли и автобус, который неспешно ползёт с человеческой начинкой на рутинную работу. Все это, кажется, уже приевшаяся картинка калейдоскопа с фетишем на детали, если не припоминать тот факт, что Гильермо дель Торо – это сказочник без волшебства за пазухой и рассказчик без книги историй. Он придумывает на ходу, рисует красоту в избытке там, где она может и не может существовать, и очень увлекается рюшами и оборками, пока главные нити истории живут самостоятельной, насыщенной жизнью.
“Форма воды” – это кино, которое одновременно обнаружило зрительский восторг и унылое негодование. Как соединились эти чувства в сердцах аудитории и почему вообще эпопея русалочьей любви пленила киноакадемию в этом году – расследование, достойное лучшего детектива. Может быть, начинать стоит с пирогов, которые дурны на вкус. Но их подаёт на блюде симпатичный парень, а годы неумолимо гнут свою линию и твердят, что пора открывать душу и сердце. Эту метафору дель Того вряд ли хотел применять на свой счёт, но пока дела обстоят именно так. Есть шарм в его сказках без сказок и банальность, которая чарует в фирменном стиле приготовления. И мы готовы поглощать такой продукт, покуда любим автора. Как и безапелляционно принимать грубую манеру рисовать белым, чёрным и красным, не оставляя место в кинопространстве чему-либо кроме противостоянию добра и зла и всепоглощающей любви.
Кадр из фильма “Форма воды”
Не надо расстраиваться, если однажды, проснувшись с недугом или без него, вы почувствуете острое желание полюбить амфибию или, менее скромно, какое-нибудь водное божество древних племён. “Форма воды” совсем немного, но о гуманизме, и этот гуманизм следует применять в первую очередь к себе. Все, что предложено зрителю, грубо, но не пошло зайти в чужую ванную. И там наблюдать. За танцами, напевами, неловкими прикосновениями к влажной и пропитанной солью чешуе, триумфальном сексе и просто любви вне времени и пространства, хотя есть и отведённое время и даже очень стесняющие рамки керамической чаши с гипертоническим раствором.
Пока этажом ниже показывают кино, которое, говорит дель Торо, уже давно никому не нужно, потому что все и без того научились жить, “как в фильме”, где-то чуть выше люди, или не совсем люди, предаются детской беззаботной страсти. Этим “Форма воды” пытается откреститься от своей серой канвы – встретиться, полюбить и сбежать. Этим и ещё неловким, неуместным элементом не то хоррора, не то жёсткого триллера, пытающимся сымитировать угрозу чужим воздушным замкам. Меняет ли эту историю детально рассмотренная гангрена с добровольной самоампутацией пальцев? Нужны ли дыры в щеках, напряженные сцены общения с начальством и унизительные допросы? Только если в рамках общего шумового фона, пока существует потребность отдохнуть от любовного ретро и вдохновленной сепии.
Чего нет у ленты, так это той самой формы. Нет высказывания, интриги, откровения с зрителем и вообще диалога с душой
Чего нет у ленты, так это той самой формы. Нет высказывания, интриги, откровения с зрителем и вообще диалога с душой. По-видимому, все силы подводной империи тружеников были направлены на поддержание болотно-синей гаммы и погружения в модные своей нестандартностью отношения. Это ведь не слабая духом половая истома жёсткого извращенца к немой уборщице, а высокие чувства, которые почему-то все время уходят на глубину и упираются в принцип “мы оба не такие, как все”. Таким упрощением химии человека можно и убить красивый романтический порыв, благо следующая немая задумается – а не потому ли я сбрасываю с плеч махровый халат, что нашла единственный и первый вариант утоления моей грусти и обиды?
Впрочем, отбросив рассуждения и разглагольствования, не так уж и трудно полюбить новую работу Гильермо дель Торо. Она полностью повторяет поведение главного протагониста, издавая жалобные мурчащие звуки, заглядывая в глаза и касаясь влажной лапкой каких-то тонких струн манипуляции в голове. Танцевать так танцевать, петь – хоть без голоса, а любить – какая разница почему, главное, что у этой сказки был хороший конец.
