Город грехов 2: Женщина, ради которой стоит убивать (Sin City: A Dame to Kill For), заметка
Иоахим Штерн о том, что ностальгия – не самый честный товар.
Ночь. Старый добрый Марв крошит в капусту неприятную золотую молодежь, молодая и злая Нэнси удивительно целомудренно танцует стриптиз, постепенно скатываясь в бездны саморазрушения и деградации, а за всем этим безобразием с тоской наблюдает грустный призрак Брюса Уиллиса, потихоньку понимающий всю тщетность былой своей жертвы. Снова ночь. Дубоватый Дуайт занимается фотоохотой и пускает слюни на бывшую (ту самую женщину, ради которой стоит убивать), бывшая жалуется на жестокого мужа, проститутки патрулируют квартал красных фонарей. Опять ночь. Вертопрах и мот, обыгрывающий в покер все, что движется, нарывается на зловещего сенатора Рорка, сенатор Рорк наказывает его по всей строгости.
«Города грехов» – нет, в оригинальном фильме персонажи тоже были не живыми людьми, а ходячими архетипами, но там эта шаблонность являлась данью уважения традиции film noir, тогда как в «Женщине» Родригес цитирует уже не столько коллективного Джона Хьюстона, сколько самого себя.
Великолепная Грин демонстрирует зрителю все, что скрыто, Рурк, нисколько не напрягаясь, оттягивается в знакомом амплуа насквозь отмороженного добряка, Гордон-Левитт играет самовлюбленного пижона с дурацкой мотивацией, несмазанные извилины героя Бролина чудовищно скрипят, герои бредут к свету сквозь тьму кромешного нуара, изъясняясь то ли поэтической прозой, то ли прозаической поэзией. Герои и являются первым серьезным недостатком второго «Города грехов» – нет, в оригинальном фильме персонажи тоже были не живыми людьми, а ходячими архетипами, но там эта шаблонность являлась данью уважения традиции film noir, тогда как в «Женщине» Родригес цитирует уже не столько коллективного Джона Хьюстона, сколько самого себя. В итоге наблюдать за получившейся пляской теней немного утомительно – героям не сопереживаешь, а главным аттракционом сиквела становится не схватка Марва с каким-нибудь особенно омерзительным злодеем, но обнаженное тело Евы Грин.
Родригес хочет больше ярких красок в сером Basin Sity. Родригес хочет больше красного. Проблема в том, что это его желание приводит к выхолащиванию крови и насилия – в результате вспоминается не захватывающая атмосфера первого «Города», но комедийный балаган «Мачете». Не говоря уже о том, что ностальгия – не самый честный товар. Со времен выхода того, настоящего Sin City прошло слишком много времени – десятки и десятки поколений чешуекрылых успели родиться и умереть, фрикадельки и тефтели переименовали в митболы, Тарантино окончательно и бесповоротно вышел из моды… А Родригес все там же, в заповедном 2005 – энергично бегает по переулкам своего серого города с бутылкой кетчупа в руках, пытаясь удивить зрителя ультранасилием и стилизацией под стилизацию. Получается в высшей степени диковинно – похоже на эстрадного артиста, который травит анекдоты про Брежнева году этак в девяносто пятом. То есть все вроде бы и мило, но есть стойкое ощущение, что человек немного заблудился во времени.
[/fusion_text][/fusion_builder_column][/fusion_builder_row][/fusion_builder_container]
