Ведьма любви (The Love Witch), 2016, Анна Биллер
Эрик Шургот рецензирует “Ведьму любви” Анны Биллер
В одной альтернативной вселенной Америка навсегда застряла в конце шестидесятых: повсюду одежда, автомобили, прически и интерьеры, характерные для свингующей и хиппующей эпохи. Среди пестрых красок этого слегка чудаковатого мира свободно разгуливают ряженные маги, голые друиды и сексуальные ведьмы. Адепты колдовства не только не прячутся в темных чащобах, напротив, они везде подчеркивают, что ни один действующий закон не запрещает их деятельность. Прямиком из Сан-Франциско, в один провинциальный городок прибывает чарующей красоты ведьмочка Элейн. Девушка бежит от полиции и призраков прошлого, а помышляет лишь об одном – о сильной и вечной любви с мужчиной всей её жизни, которого она, по правде сказать, еще даже не видела. Красавице плевать на взаимность, ведь у нее есть секретное оружие против мужского хладнокровия – любовная магия, которую она практикует не первый год.
“Ведьма любви”, рецензия
Сценарист и режиссер Анна Биллер рисует на экране причудливую вселенную, в которой аляповатый китч шестидесятых ловко сочетается с клишированным средневековьем. «Ведьма любви» с первых кадров набрасывается на зрительную систему, как бельгийский ламбик на вкусовые рецепторы. Красное тонет в насыщенном голубом, желтое пляшет яркими пятнами среди ядовито-зеленого, и даже черное вливается в этот карнавал цвета самым естественным образом. Все это вкупе с пленочными фильтрами и взывающими к эстетике шестидесятых киноприемами выстреливает своей неординарностью, моментально погружает в атмосферу ленты. Тут есть чему дивиться – в центре города лавка колдовских товаров и викторианская чайная комната, где постоянно звучат переливы арфы, в лесу славят языческие ритуалы ворожеи и ведьмы, поют нежными голосами менестрели, и пляшут слегка жутковатые шуты. При этом по всему фильму раскиданы редкие намеки на современность – сенсорный телефон, автомобиль актуального дизайна, отдельные атрибуты одежды. Словно эта игра на внимательность забавляет режиссера не меньше, чем сама визуализация.
«Ведьма любви» – сатирический взгляд на гендерные стереотипы, хоть это и не сразу видится за красочной картинкой. Представления Элейн о любви нарочно утрированы, сведены чуть ли не до инфантильного цитирования бульварной прозы. Тут налицо все привычные архетипы и стереотипы – белый жеребец, загородный особняк, свадебное платье. Охмеляет своими чарами ведьма исключительно брутальных мужчин – состоятельного красавца-холостяка или решительного детектива полиции. Парадоксальность при этом заключается в отсутствии необходимости колдовать – Элейн и без того красива, словно лесная нимфа. Но её уверенность в том, что мужчину нужно непременно зачаровать, привязав к себе на всю оставшуюся жизнь, граничит с помешательством. Представители сильного пола не выдерживают таких мощных чар, постепенно сходят с ума и все больше разочаровывают юную ведьмочку: кто своей депрессивностью, кто чувством вины, а кто напускной холодностью. Сама того не подозревая, Элейн становится роковой женщиной в жизни тех, кого хочет одарить безграничной заботой и нежностью. Недаром её наряды почти всегда однотонные: белый пеньюар словно олицетворяет чистые порывы, алое платье намекает на пылающую страсть, а черное – на неизбежную смерть, что несет главная героиня, хищница в шкуре агнца.
Первая полнометражная лента Биллер “Вива” так же была снята в стилистике псевдошестидесятых, и можно даже предположить, что действие обоих фильмов происходит в одной вселенной. Её язык – это язык цветов и образов, витражей и картин, карт таро и гримуаров, сновидений и пророчеств, сексуальности и мачизма. Временами кажется, что все это самый натуральный китч, но дело в том, что “Ведьма любви” хоть и похожа на фильмы шестидесятых, при этом она не похожа ни на что вообще
Первая полнометражная лента Биллер “Вива” так же была снята в стилистике псевдошестидесятых, и можно даже предположить, что действие обоих фильмов происходит в одной вселенной. Её язык – это язык цветов и образов, витражей и картин, карт таро и гримуаров, сновидений и пророчеств, сексуальности и мачизма. Временами кажется, что все это самый натуральный китч, но дело в том, что “Ведьма любви” хоть и похожа на фильмы шестидесятых, при этом она не похожа ни на что вообще. И персонажи тут сплошь харизматичные, яркие, под стать картинке. При этом в фильме вы не отыщете ни одного знакомого лица, да оно и не мудрено, учитывая копеечный бюджет. Саманта Робинсон в роли Элейн не просто красива, словно восковая кукла, её эмоции варьируются от обаятельной застенчивости до хищной агрессии, меняется не только цвет одежды, но и выражение лица. Хочется верить, что для молодой актрисы эта роль станет прорывом, тем более, что западная пресса фильм заметила сразу после его выхода. Любовные истории навязли в зубах, а “Ведьма любви” без зазрения совести насмехается над ними, словно Кристофер Мур над жанром фэнтези – только без откровенной пошлости.
