Исход: Цари и боги (Exodus: Gods and Kings), 2014, Ридли Скотт, рецензия
Одновременно скомканный и затянутый. Сергей Лозовский о не нуждающейся в пересказе истории “Исхода”.
Подбрасывать детей в чужие гнезда – давняя традиция, и если иной раз приемный ребенок может привести к проблемам в семье, то в Древнем Египте корзинка с младенцем, найденная в камышах и доставленная в дворец фараона, привела к масштабным геополитическим трансформациям. Библейская история Моисея знакома если и не всем, то очень многим, и лишний раз пересказывать ее смысла нет: поговорив с Богом, новоявленный пророк наслал на Египет десять казней, увел евреев и сорок лет выгуливал их по пустыне в поисках Земли Обетованной.
На выходе “Исход” самым парадоксальным образом получился одновременно и скомканным, и затянутым, желание найти баланс между проработанными глубокими персонажами и зрелищным библейским аттракционом привел к тому, что фильмом остались недовольны практически все.
К библейскому сюжету Ридли Скотт подошел поистине с библейской основательностью. Четыре утомительных десятилетия избранный Богом народ искал свой угол, и четыре утомительных часа наснимал режиссер. Очень уж ему хотелось и историю двух сводных братьев – фараона и Моисея – показать, и становление великого Пророка не забыть, и казни живописать, и масштабный Исход явить во всем блеске современной машины спецэффектов. Итоговый монструозный эпик ужаснул всех, кроме Скотта, и монтажные ножницы разом обрубили фильм едва ли не вдвое. На выходе “Исход” самым парадоксальным образом получился одновременно и скомканным, и затянутым, желание найти баланс между проработанными глубокими персонажами и зрелищным библейским аттракционом привел к тому, что фильмом остались недовольны практически все. Любители драм сетовали на картонность персонажей и схематичность конфликтов, любители блокбастеров первые два часа благополучно проспали, а религиозные кликуши недовольны в принципе: любой шаг влево-вправо от канона приравнивается к ереси, и вообще – жаль, что сжигание на кострах осталось в далеком прошлом.
Сам Ридли неоднократно признавался в собственном атеизме, намекая, что данное обстоятельство поможет ему непредвзято взглянуть на мифологию Ветхого Завета. На выходе можно было ожидать “серьезный комикс” на фоне исторического пеплума, словом, примерно то, что Скотт любит и умеет делать, но, видимо, не в нынешней своей форме. Ибо, как для нерелигиозного человека, он создал весьма монструозного Бога, вступающего в прямой конфликт с Рамзесом (недаром в одной из немногих удачных сцен фильма тот кричит: “Это я – Бог! Я – Бог!”) и ожидаемо разделывающего его как ту самую черепаху. Моисей здесь выглядет каким-то попрыгунчиком, курьером, который однажды оказался не в том месте и не в то время и сильно ударился головой. Так и тянется этот вялотекущий эпик, и когда, наконец, наступает кульминация, и воды Красного моря расступаются, ожидаемого катарсиса не наступает. Мы все знаем эту историю, и по фильму совсем непонятно, зачем было ее пересказывать еще раз. И если уж сказать толком нечего, то let your people go, уважаемый Ридли Скотт, let your people go!
