Боже мой! (Roubaix, une lumière), Арно Деплешан, 2019
Полина Глухова – о литературности новой работы Арно Деплешана
Рубе, свет. Рубе, свет. Рубе, свет. Рубе – родной город режиссёра Арно Деплешана, который в свою очередь давно выбрал «литературное» повествование на экране. Литературность кинокартины «Боже мой!» (название, которое слегка искажает содержание, даже английская версия „Oh Mercy! „ – чуть точнее и тоньше) в том, что мы скорее видим мир современного города, охваченного бытовой тьмой, где горящая машина – это страшный рождественский оплот духа, а убийство и далее расследование – это лишь видимость привычной детективной фабулы.
Кадр из фильма “Боже мой!”
Шериф местной полиции Дауд (в исполнении прославленного Рошди Зема) знает свой город от и до, все лица и закоулки, все полутона характеров и хитросплетения личных отношений. Рутинные, но часто тревожные полицейские процедуры открывают зрителю картину места, в котором Бог давно уже не живёт, а точнее Бог просто устал любить людей и уехал. Вместо Бога людей любит шериф и начинает любить молодой лейтенант Луи (Антуан Райнарц).
Дауду доверяют и плохие люди, и средней паршивости, и хорошие. Дауд, внешне герой Камю, представитель франко-алжирской общины, милосерден и давно пожертвовал своей человеческой жизнью ради своей лепты в чаше справедливости.
На первый взгляд «Боже мой!» – художественное осмысление документального тв-фильма про центральный комиссариат и его обитателей. Бытовое убийство старухи (произошедшее в самом деле) есть как бы отправная точка для расследования, в которое Деплешан вписывает почти живых людей с их тёмными и светлыми проделками. Именно неизменный гуманизм и чувства к материалу позволяют превратить новостные сводки и истинно преступную историю в поэзию о добре и зле в их чистом виде.
Литературность кинокартины «Боже мой!» в том, что мы видим мир современного города, охваченного бытовой тьмой, где горящая машина – это страшный рождественский оплот духа, а убийство и расследование – это лишь видимость привычной детективной фабулы
Глаза Клод (Леа Сейду) – есть воплощение взгляда уставшего человека, уставшего от любви Бога, уставшего от плохой жизни в городе, где как будто бы навсегда выключили свет. Щемящая музыкальная партитура и пост-праздничные огни делают картину «Боже мой!» одним из самых запоминающихся и грустных рождественских высказываний, а Жан-Пьер Мельвиль словно подсказывает Деплешану, где и как можно, но не нужно ошибиться. Ведь от ошибок не застрахованы и плохие люди, и средней паршивости, и хорошие.
