Сейчас, спустя три четверти века, кажется, будто в 1945 году закончились две очень разные войны. Великая Отечественная, в которой мир был доблестно спасен героями фильмов и песен, – и Вторая мировая, где этому миру была нанесена чудовищная травма, которую до сих пор толком не могут ни залечить, ни осмыслить. Гордость и стыд. О гордости вам обязательно напомнят знакомые лица и голоса, о стыде – быть может, никто. Сегодняшняя подборка – не «топ короткометражек о», но, скорее, случайный срез коллективной памяти, отпечатанной на киноплёнке. Попытка разглядеть там нечто, о чём действительно не стоит забывать никогда.
Красные башмачки с магазинной витрины шагают через человеческую жизнь в пепелище освенцимских печей. Нетвёрдо снятая без единого слова рефлексия о холокосте, с чьими-то ногами в главных ролях, с чьими-то биографиями в уме. Незамеченный бунт в строю могущих повторить, коим война по колено. Лучшая часть трилогии.
Необыкновенный фашизм от Сокурова: флейта-Гитлер заклинает немецкий народ, под Баха и Пендерецкого Германия превращается в страну сначала ходячих, а потом и лежачих мертвецов. Руки, которыми пишется партитура Молоха, стул, постепенно становящийся под вождём скамьёй подсудимых, и, ох, что это за двусмысленные циферки в уголках кадра.
Победитель проекта Parallel Lines про короткометражки с единым диалогом. Коробка в руках застенчивого старичка таит флешбэк о том, как внутри одного немецкого мальчика вдруг родился Человек – и одна еврейская девочка осталась жива. Кому-то нужно для таких вещей три часа, а кому-то достаточно и трёх минут.
Первая и лучшая экранизация рассказа. Там, где у Фама обнаруживается глянцевая фальшь, у Филипповой проступает угольная эссенция раздавленной Праги. Не столько самостоятельная зарисовка, сколько перетекающие друг в друга иллюстрации к произведению чеха с говорящей фамилией Ашкенази. Горькая метафора обыденности зла, которым можно подменить простодушное добро.
Двое в полуразрушенной сельской часовне, фронт всё дальше, война почти кончилась. Почти… Чуткий Ибрагимбеков, задушевный Артемьев, неотразимо окающий Никоненко и массовка с не менее звучными фамилиями. Диплом и билет в серьёзную режиссуру для будущего Бесогона. Легенда ВОВ на носовом платке истории. Михалков, которого мы потеряли.
Аушвиц и Майданек. Экскурсия в немыслимое, запечатлённое документальной хроникой. Безжалостный тур по мельницам смерти, перемоловшим двадцатый век. То чувство, когда не решаешься поставить на паузу и рассмотреть. Эти переполненные рвы, эти груды волос, эти остекленевшие глаза… Краеугольный фильм по самой больной теме – невыносимый, но обязательный.
Удалая постановка реальной истории с характерным балканским привкусом. Сербия-42, юный партизан Никола везёт в Белград на киносеанс бобины с оружием массового поражения – «Великим диктатором» Чаплина. Нынче вечером фрицы проиграют, и их смехом будет заряжен «вальтер», который через три года поставит в этом фарсе финальную точку.
Мальчишеская дружба сильнее расстояний и запретов, человеческая доброта сильнее ущербной физиогномики и шкурных интересов. Никакой Страны игрушек не существует, но оттуда не возвращаются. Можно лишь схватить на пороге перед закрывающимися воротами и не отпускать… Щемяще и неподдельно о гордости среди позора. Оскар-2009, если это принципиально.
Встретились как-то в лесу русский и немец – и не нашли, за что же им друг друга ненавидеть. Семнадцатилетний и неумелый ещё Шахназаров-младший в обезличенной маске Врага вдруг разглядывает чьего-то воюющего деда, и тоскливая мизансцена дарит надежду на тех, чьими отцами и дедами будем мы.
Красная армия в Берлине, незапятнанность иного мундира держится лишь на приказе Сталина, пятнадцатилетняя Грета за две минуты познаёт ужас Второй мировой. Местами топорный, но важный квазидокументальный рассказ о границах подвига и рождении мира. Вырванная страница нашего учебника, неприглядная сторона военной ленты Мёбиуса. Вам не понравится.
Самый талантливый певец перестроечного апокалипсиса Лопушанский начинает с гноящейся занозы прошлого. Заваленный снегом и обломками жизней Ленинград, где-то в его сумрачных катакомбах задыхающийся от голода оркестр готовится наперекор всему исполнить Чайковского. Невыразимая обыденность чёрно-белого ужаса в отходной молитве по блокадникам. Вот как надо снимать дипломы.
«Герника» молодого Кустурицы – это жуткий коллаж из фотографий с отсечёнными «неправильными» носами евреев. Так маленький мальчик посреди схлопывающейся в гетто Праги вторит протесту Пикассо против темноты. Родители не знают, как объяснить сыну вывернутую штыками наружу реальность, но картина и так предельно ясна, пока есть свет.
БЕСКОНЕЧНАЯ ИСТОРИЯ, 2014
Япония с радостью поведает о собственном Шиндлере – Тиунэ Сугихара, но стыдливо потупит глаза при словосочетании «станция утешения». Это – корейская анимационная ода женщинам, чьё настоящее и будущее были в клочья разорваны в плену у имперских солдат; жертвам не только войны, но и десятилетий презрения и лжи.
Аллегорический трагифарс от классика Пинтилие. Максимально некомфортные светские посиделки румынских солдат с парой офицеров рейха, иносказательность реплик зашкаливает, обескураживающе нелепый спектакль сваливается в кромешную сатиру о стране, которую провернули на «оси» и бросили где-то в промежности истории. Антонеску был прав? Два варианта ответа: 3) ха-ха.
Незрелая, но прилежная дипломная работа кучки вгиковцев. От набоковского рассказа осталась коллизия (цирюльник и его бывший мучитель, зашедший побриться) и множество деталей, которые тут, увы, не работают. Зато цепкая камера и неплохой актёр Савочкин почти превращают лубок о послевоенной Франции, силящейся прожевать прошлое, в кинематограф.
Подстрочник Герды Вайсман о потерях и преодолении. Шесть лет от первых выстрелов в Бельско до последнего шага в марше смерти, едва сдерживаемые слёзы, «Оскар»-95 и годы просветительской работы, чтобы помнили. Если нет десяти часов на «Шоа», то пусть отыщется хотя бы сорок минут на это.
Хиросима забывает. Хочет забыть. Расплавленные атомным жаром тела и чёрный дождь уже не реальность прошлого, которое люди попирают ногами, а лишь страшилки из «Босоногого Гэна». Мира теперь так много, что его становится мало. Закрытый клуб тех, в чьих глазах застыла самая яркая вспышка памяти, пустеет…
Перл-Харбор зовёт – время расставаться. Мальчик с великой Миссисипи отправляется вдогонку за старшим братом-добровольцем, имея за пазухой лишь перочинный ножик, яйцо выпи и бесстрашное по юности сердце. Просторечная новелла Фолкнера облагорожена слезливой ламповостью, музыкой Сильвестри и харизмой Перлмана. Не мрак безнадёжности, но светлая тоска, растрогавшая академиков.
ПАВШИЕ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ, 2016
Большие данные в гнетущей инфографике военных потерь WW2. Бездушная дата-аналитика неумолимо штампует фигурки на луче жизни и смерти, и каждый щелчок раскрывает глаза всё шире. Оптимизм оптимизмом, но перед тем как выбрать наклейку для заднего стекла, просто вспомните треск красной полосы, уходящей в бесконечную высь.
