Brother, oh sister
Братья Систерс (The Sisters Brothers), 2018, Жак Одиар
Артур Сумароков рассказывает о новой работе Жака Одиара
Наемники (и по совместительству родные братья Чарли и Элай Систерс) по поручению таинственного Командора отправляются по горячему следу некоего Уорма. Впрочем, за самим Уормом следит другой наемник по фамилии Моррис, сливающий всю ценную информацию о передвижениях первого братьям Систерс. Однако выполнить приказ Командора не получится, ибо и Уорм с Моррисом окажутся не так просты.
Кадр из фильма «Братья Систерс»
«Братья Систерс» Жака Одиара обескураживают, в первую очередь, тем, до какой степени этот фильм является посконным, даже архаичным вестерном, будто бы специально выдернутым из эпохи золотой эры этого жанра. Одиар, дебютируя с этим фильмом в Голливуде, как и Серджио Леоне в 60-70-х годах, исследует эту безусловную матрицу американской массовой культуры, избегая, впрочем, нарочитого гротеска и гиперболизации, столь характерных для спагетти-вестернов Леоне. «Братья Систерс» выделяются как раз в своей старомодностью, ведь любое обращение к чистому жанру сейчас – это, по меньшей мере, интересно. Одиар отсекает от фильма все лишнее, все, что кажется ему несущественным, и всё, что не принадлежит к плоти и крови жанра. Нет выворачивания наизнанку жанровых клише, как у Тарантино в «Джанго освобожденнном» или «Омерзительной восьмерке», умноженных троекратно на самодовольную синефилию, как нет и излишнего захода на шокирующие тропы, проделанные не без удовольствия С. Крейгом Залером в «Костяном томагавке». Одиар, будучи «посторонним», предоставляет собственное прочтение вестерна, погружая и себя, и зрителей в экзистенциальное томление, которое будет изредка взрываться сценами насилия, ведя, тем не менее, к не самому предсказуемому финалу.
Литературная основа сценария фильма – объемный роман канадского беллетриста Патрика Девитта, с которым у фильма Одиара имеются значительные расхождения, добавившие в драматургию ленты новых красок, точнее даже – полутонов; которые способна дать только кинокамера и медиум кинематографа (имеющий столь же богатый вокабуляр, что и литература). Того, что автор книги часто старается проговорить напрямую или уйти в отвлеченную рефлексию, Одиар старательно избегает, добиваясь концентрированной власти мелочей, которыми пронизан практически каждый кадр этого скромного по зрелищности, но драматически насыщенного фильма, буквально протипоставленному полифонии «Баллады о Бастере Скраггсе» Коэнов. Детали эти, заметные в многочисленных диалогах братьев или в том, как оператор ленты Бенуа Деби удерживает взгляд камеры на фактуре Дикого Запада, создают тот необходимый уровень погружения, без которого кино не может быть удачным. Одиар не стремится к стопроцентной литературного текста на экране, поскольку кинематограф является абсолютно иным пространством для авторского высказывания: визуальным, нарративным, аудиальным. Соответственно, Одиар, с легкостью отталкиваясь от авторского текста, формирует свой, в котором конечной целью пути братьев Систерс станет не искушение, но их искупление.
«Братья Систерс» Жака Одиара обескураживают, в первую очередь, тем, до какой степени этот фильм является посконным, даже архаичным вестерном, будто бы специально выдернутым из эпохи золотой эры этого жанра. Одиар, дебютируя с этим фильмом в Голливуде, как и Серджио Леоне в 60-70-х годах, исследует матрицу американской массовой культуры, избегая, впрочем, нарочитого гротеска и гиперболизации
Одиар сосредотачивается на психологическом рисунке главных героев, максимально избавляя сюжет ленты от излишней динамики. Гораздо больше режиссёра интересует внутренняя работа персонажей, нежели внешняя, выразительная аффектация. Достаточно сказать, что Чарли и Элай много и охотно говорят, но гораздо больше про них «говорит» их молчание. Конечно, фильм Одиара не заходит на территорию беззастенчивой притчи, того же «Великого молчания» Корбуччи, в котором жанровая форма вестерна была разбита содержанием. Жак Одиар снял кино про обычных людей, даром что наемных убийц, которые, погнавшись за очередным длинным долларом, сумели, наконец, разобраться в самих себе и своих взаимоотношениях с миром, в котором каждый охотник может сам однажды стать жертвой.
