Пиноккио (Pinocchio), 2019, Маттео Гарроне
Эрик Шургот – о новой работе Маттео Гарроне
Уже фактически классик итальянского кино, Маттео Гарроне однажды обращался к итальянской сказке, возвращая ей при этом, прославленную Джамбаттистой Базиле, посконную природу мрачной народной байки, отражающей быт и мировоззрения средневековья. Не ударяясь в лишнюю метафизику, Гарроне буквально эстетизировал хмурую атмосферу европейской сказки, воплотив её в кадре. Правда за пять сотен лет нормы допустимой в отношении детей информации значительно сместились в сторону менее жестокого контента. Людей уже не вешают на площадях публично, зачумленные корабли не разносят в портах средиземноморья «черную смерть», а господин больше не имеет права на первую брачную ночь с приглянувшейся ему крестьянкой. Вот и «Страшные сказки» при всей их выдающейся структуре повествования и визуальной красоте выглядели сущим анахронизмом в глазах современного зрителя. Ну какая же это сказка, если ее нельзя показать детям?! А вот в свое новое путешествие по волшебным мирам Гарроне отправился вместе со знаменитой книгой Карло Коллоди «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы», сняв очаровательный симбиоз пиршества для киноманов и семейного, а то и вовсе детского, кино.
Кадр из фильма “Пиноккио”
Хотя в самой книге Коллоди полно всякой всячины, откровенно не попадающей в рамках современного продукта под рейтинг 6+. А потому зрители и критики, заявляющие о «чуть ли не постраничной» экранизации «Пиноккио» не совсем правы. В фильме деревянного мальчишку не держат пару месяцев в тюрьме и не сажают на цепь заменять сторожевую псину. Даже образ феи смерти тут хоть и предельно визуализирован, но лишен той слегка циничной прямоты двухсотлетней давности. Неизвестно, потерялось ли все это при окончательном монтаже или же осознанно вышвырнуто из сценария, но «Пиноккио» Гарроне – это уже не «Страшные сказки», возвращающие кровавый шарм знакомым с детства сюжетам, но вполне конкретная история, слегка сглаженная под формат чуть ли не рождественского кино. Хотя все это применимо скорее к зрителю итальянскому, нежели отечественному, знакомому больше с толстовским Буратино – авторским переводом, в какой-то момент вышедшим из-под контроля. Не знакомым же с почерком Гарроне, «Пиноккио» и вовсе может показаться предельно мрачной кинолентой, не предназначенной для детей, по крайне мере подобные мнения уже имели место. Однако этот фильм определенно не стоит игнорировать и по возможности показать его именно детям.
Дело в том, что сюжетно фильм итальянца не касается каких-то сложных для понимания тем и даже полушутливые политические намеки, присущие его творчеству, тут взяты из первоисточника. Это история о непослушном мальчике, познающем жизнь. Классический христианский сюжет о блудном сыне, ослушавшемся родителя и прошедшем через испытания огнем, водой и медными трубами к раскаянью и прощению. На бумаге почти что современная сказка, сиречь роман о воспитании, наглядно разъясняющий, что путь к успеху в самосовершенствовании и непрерывном труде, а настоящая дружба рождается не потому, что у тебя в кармане лежат пять цехинов. Главная ценность фильма Гарроне, в том числе и для детей, кроется в его визуальной красоте. Не аляповатой, какую часто привычно подсовывают подрастающей аудитории, а строгой, рожденной настоящим художником с любовью к деталям. Как хорошо иллюстрированная книга, этот фильм способен развивать чувство вкуса. И в этом свете отрадно, что вышел он раньше, нежели грядущий ремейк от студии «Дисней», выхолащивающей собственные признанные шедевры до абсолютно неузнаваемого безликого блеска. Чего нельзя сказать о ленте Гарроне, встречающей сутулыми улочками старой Италии и провожающей пышными, озолоченными солнцем, полями.
Гарроне старательно избегает обилия графики, предпочитая ей сложные декорации и вычурные костюмы, отчего фильм отчасти приобретает черты старых кинофантазий вроде «Бесконечной истории» Петерсена или «Лабиринта» Хенсона. Хотя драматургически тут все же веет итальянской классикой – духом бродяжничества, добрососедским панибратством, слегка навязчивым морализаторством
Гарроне старательно избегает обилия графики, предпочитая ей сложные декорации и вычурные костюмы, отчего фильм отчасти приобретает черты старых кинофантазий вроде «Бесконечной истории» Петерсена или «Лабиринта» Хенсона. Хотя драматургически тут все же веет итальянской классикой – духом бродяжничества, добрососедским панибратством, слегка навязчивым морализаторством. Оттого и Роберто Бениньи тут предельно органичен, и Кот с Лисом так сильно напоминают карикатурных прохвостов из итальянских криминальных комедий. Совершенно же радует внимание съемочной группы к мелочам, формирующим глубину фильма. Уж если мальчишка сделан из дерева, то при ходьбе его суставы скрипят, как старые половицы, а после огромной улитки остается шлейф слизи, на котором то и дело кто-то поскальзывается. Дом феи буквально полнится тоскливыми напоминаниями о смерти и моровом поветрии: облупленной штукатуркой, покрытой паутиной посудой, увядшими цветами. Казалось бы, обычные детали, но именно их обилие и определяет цельность киноленты, отличая индустрию от искусства. Прославившийся в криминальном жанре, Маттео Гарроне снял удивительно чуткое к зрителю семейное кино, доказывающее в очередной раз, что и в данном, скорее развлекательном жанре, есть место для подлинного жемчуга.
