12 лет рабства (12 Years a Slave), 2013, Стив МакКуин, рецензия
Анна Франк, Питт в роли Христа и бремя черного человека – в рецензии Армена Абрамяна
Свободного человека похитили и продали в рабство. То, что человек этот – негр, а действие происходит в Америке до войны Севера с Югом – второстепенные детали. Соломон Нортап реально существовал и для афроамериканцев, наверняка, имеет такое же символическое значение, как судьба Анна Франк для еврейского народа. Стив МакКуин – афробританец, но снять кино о бремени чёрных на Земле, возвещающей о себе как об обители высоконравственных христиано-демократических ценностей, считал чуть ли не своим гражданским долгом. Его творческий вклад трудно переоценить. Но кино получилось не только о том, как издевались белые люди над чёрными пару сотен лет назад. Самое страшное в фильме – не натуралистичность многих сцен, а то, что история мистера Нортапа (получившего в неволе кличку Платт), со всем положенным камзольным шиком, актуальна до сих пор. И кажется, будет оставаться актуальной во веки веков. Рабство и Свобода – ментальные категории и не зависят от возраста, социального положения или расовой принадлежности. Поэтому метафорический пласт фильма неисчерпаем.
Мастер видеоарта МакКуин не скупится на яркость красок: насыщенная колоризация смягчает натуральность съёмки, придаёт антуражу причудливый павильонный эффект. Даже дорогостоящие игрушечные декорации «Унесённых ветром» смотрятся более реалистично на этом фоне. Заданная палитра удачно балансирует с содержанием – мрачным, жёстким по сути и по подаче. При этом едва ли, можно обвинить режиссёра в спекуляции на теме или попытке вышибить слезу. Это не очередная «Хижина дяди Тома», это не «Цвет пурпура». МакКуин верен себе и на территории Голливуда, продолжая рассказывать о своих героях с намеренной дистанции, без обозначения удобных акцентов. Без фальшивых игр в диалектику о наличии добра и зла в каждом человеке. Не может быть ничего доброго и светлого в ублюдках, возомнивших себя властителями чужих судеб. Ипостаси упырей в сюртуках как на подбор исполняют звездные персоны и делают они это с блеском. Циничный торгаш Джиаматти, трусливое ничтожество Камбэрбэтч, завистливый крысёныш Дано, высокомерная моралистка Полсон, маниакальный садист Фассбендер. Портрет каждого из них выписан безапелляционно. Не заведённые порядки социума делают их такими, какие они есть. Природа насилия имеет, по большей части, добровольный выхлоп. И её не скроешь за внешним благочестием, за именем Бога или за любовью к рабыне. Более всего уделено времени жестокому плантатору Фассбендера. Его герой почитает за божье право истязать свой «человеческий скот». День он начинает с чтения молитв, вечером беспричинно стегает плетьми негров, ночью слюнявит и насилует возлюбленную рабыню. Вот вам и глубина душевных противоречий, и истинное бытие бесправного слуги, даром что по статусу – помещик. Смешно. Все они клоуны и мерзость супротив гиганта с утончёнными руками в исполнении Чевителя Эджиофора.
Эффект безвыходного пограничного состояния перевешивает и не достаёт лишь пары штрихов для определения природы последних кадров – как сновидения. Спи, Соломон, спи: твоя душа светлее, чем кожа миллионов белых вместе взятых, ты заслужил своё право на долгий и счастливый сон
Несмотря на цвет кожи, ему не знакомо традиционное бремя чёрного человека в Америке. Он не какой-нибудь там бессловесный нигер. Ему чуждо восприятие унижения как образа жизни, как образа мышления, как повседневной работы. Внезапный ад невольничества он переживает тяжелее остальных негров, с раннего возраста готовых к подобной участи. Тьма обречённости висит над ним все 12 лет – медленно, но верно, подвигая его к безумию, но эта же тьма и пробуждает в нём незнакомую до этого общность со своим народом. Рождённый свободным, Нортап начинает петь спиричуэлс над могилой малознакомого старого раба, с теми, кто не просто никогда не знал свободы, но даже не смеет на неё наедятся. Мощнейшая сцена – кульминационный пик ощущения всего трагизма сложившейся ситуации. Даже более эффектный, чем незавершённое линчевание, когда непокорный холоп провисел сутки, подвешенный за шею под молчаливое людское невмешательство.
Если раб не хочет быть рабом, то у него два пути – либо погибнуть, либо стать подстилкой хозяину. В фильме есть персонажи с обоими исходами. Платт идёт третьим путём – жить и ждать, когда свершится чудо и всё закончится. Тот факт, что реальный Нортап чуда дождался, нисколько не прибавляет этому событию оттенка закономерности. Ведь могло и не повезти. Всепрощающая насмешка судьбы. Тому и причина камео Брэда Питта, появившегося незадолго до финала, чтобы озвучить высшую гуманную истину и недопустимости рабства в любом виде, чтобы походя определить двенадцатый год последним в злоключениях похищенного скрипача. Явления Питта с кудрями Иисуса и плавным слогом проповедника, может вызвать недовольство и обвинения по адресу создателей в неприкрытой политкорректности. Но всё не так просто и куда умнее, чем может показаться.
Что, действительно, является недостатком картины в целом – так это последние эпизоды со спасением, возращением к семье и белыми титрами на чёрном фоне с ободряющим перечислением патетичных фактов о последующей жизни Соломона Нортапа. Пусть всё так и было на самом деле, но фильму этот хэппи-энд не нужен. МакКуин уступил голливудской стороне и доснял «нужные» фрагменты. Но его авторская история о «12 годах рабства» завершается на семь минут раньше, долгим планом растерянного лица Эджиофора, дошедшего до грани неверия и отчаяния. Эпизод следует сразу же после обещания персонажа Питта оказать помощь. Он понимает, что это последняя надежда прервать затянувшийся кошмар, последний шанс перестать называться Платтом и вернуть себе гордое имя Соломона Нортапа. Шанс зыбкий и практически нереальный. МакКуин оставлял в этом безразличном междумирии и своих предыдущих фанатичных одиночек из «Голода» и Стыда». Благополучный финал хоть и подтверждён самим фактом существования мемуаров под названием «12 лет рабства», идёт вразрез с концепцией всего фильма. Эффект безвыходного пограничного состояния перевешивает и не достаёт лишь пары штрихов для определения природы последних кадров – как сновидения. Спи, Соломон, спи: твоя душа светлее, чем кожа миллионов белых вместе взятых, ты заслужил своё право на долгий и счастливый сон.
