Бойфренд из будущего (About Time), 2013, Ричард Кёртис, рецензия
Добрыня Никитич радуется сентиментальности Кертиса и грустит по поводу его же топорного подхода к морали
Менестрель светлых чувств Ричард Кертис исправно рифмует смешное и грустное, несерьезное и важное, обыденное и возвышенное в декорациях Лондона – под дождем не растают, не сахарные, даром, что сентиментальные. Когда-то в лице истого англичанина Хью Гранта он явил образец вневозрастного мечтателя с вдохновляющими кудрями; Донал Глисон стал еще одним отражением британской любвеобильности, однако его главный козырь – бесконечное обаяние неловкости перед девушками, такое знакомое, такое искреннее. Живые диалоги, отличная актерская игра, точный саундтрек – имя Кертиса есть узнаваемый бренд в индустрии ромкомов, и, надо отдать ему должное, марку он держит достойно. Это снова любовь в лучших своих проявлениях – легкая, непринужденная, воздушная; автор – необыкновенный мастер доходчиво рассказывать красивые истории, не прибегая к надуманной патоке пошлых романтических оборотов. Глисон и МакАдамс проходят во многом рутинный, но легко узнаваемый путь с множеством жизнеопределяющих мелочей в компании традиционно харизматичных второплановых персонажей: повторение – мать учения, любовь кроется в мельчайших деталях, и твердить это можно до бесконечности.
Это снова любовь в лучших своих проявлениях – легкая, непринужденная, воздушная
Собственно, излюбленных мелочей Кертису внезапно стало мало – он вышел за привычные рамки «мужчина-женщина» в «я и мир вокруг». Если тема любви полов практически неисчерпаема, то идея отношений с собственной жизнью и отношения же ко всему с тобой происходящему довольно одномерна и очень предсказуема: человек должен ценить каждый прожитый день и воспринимать само свое существование как благодать – прописные истины, традиционно глаголящиеся с ложа больного чем-нибудь неизлечимым. Не избежал подобных коллизий и режиссер, пустив вторую половину картины по изъезженным рельсам поучительных историй. При этом данный переход шит белыми нитками, а шов, надо сказать, вышел довольно грубым. Нет, это все еще узнаваемый романтик Кертис, способный обыкновенную бытовуху показать увлекательной и очень важной, однако он непривычно скучен, самую малость, но чуть-чуть всегда считается, кто бы что ни говорил. Рефлексии много, причем, несмотря на свою, в общем-то, светлую природу, она резко контрастирует с изначально заявленной амурной неуклюжестью Глисона. С одной стороны, Кертис не стал додумывать бутафорский финал к самой (вопреки фабуле) незамысловатой своей истории, но с другой, он зачем-то стал доказывать теорему жареного петуха в ее первозданном виде «что имеем – не храним». Таки гуманитарии несовместимы с математикой, что высшей, что жизненной.
AlteraPars: заметка Антона Фомочкина
