Денис Виленкин о Петре Мамонове
В свете Луны почувствовать себя целым оркестром. Войти в гармонию, граничащую с трансом, где твое тело перерастает в инструмент, исполняющий звуки от неровно бьющегося сердца. Потерянный в слепящих огнях Москвы, прирожденный блюзмен Леха, избавившись от докучающего пролетариата в их собственном наместничестве коммунального ада, обретает удивительный soul-connection. Иллюминации, разговоры, гудки машин вмиг затихнут перед голосом души. Силуэт у окна, тусклый свет лампы, ночь, рождающая звуки. Артист говорит с беспокойным миром на своем языке.
Творческий и жизненные пути Петра Мамонова – а капелла существования, бесспорно осмысленное и вдумчивое движение навстречу своему soul-connection. Каждая роль – примечательный, словно этапный персонаж в идеалистическом восхождении. Постоянно трансгрессирующий Мамонов являл героев-символов, начиная с искусителя-хирурга в “Игле”, своеобразной мифологемы, где змее полагается быть будто о двух головах. Следующий важнейший персонаж – врач, произносящий известный монолог из “Пыли”, в котором звучат слова – “Вся наука-разрушение. Чем больше мы в человека погружаемся, тем меньше он существует”. Призыв можно толковать как отрицание социального развития и обеспечения в угоду духовной зрелости. То есть, мы имеем дело с преодолением сопротивления человека в поисках внутреннего Бога. Морис Бланшо рассуждал, что универсальный человек, вечный, все время совершающий себя и все время совершенный не может остановиться на рубеже трансгрессии, так как именно трансгрессивный шаг – решение, пронзающее мир, завершая себя в потустороннем, где человек вверяет себя какому-нибудь абсолюту, во всяком случае, изменяя себе. Случай “Пыли” – знание отказа и переосмысления через экстрему нигилизма, выявления для себя первостепенных и определяющих воззрений. “Вы знаете, кто вы такой? И вообще, кто мы все такие? Да вы хоть раз задумывались об этом всерьез? Уверен, что нет. А я вот задумываюсь порой. Так вот, мы — ничто. Пыль, атомы”. “Признание себя “прахом и пеплом” выражает ничтожность человека перед Богом и бренность человеческого существования” (Быт 18:27; Иов 30:19).
Пылинка, еще очень слабый духовно человек движется в объятия Господа, главное, что он обнаружил тропу. “Остров” – уже наглядный факт принятия Бога и иной степени осознания с последующим смирением. Противоположный по своему значению “Такси-блюзу” soul-connection, где герой стоит уже на коленях с молитвой, хоть цель и идентична – постичь себя, однако, работает на разных уровнях посвящения в духовность. Музыка от сердца читается как мантра, чистая, искренняя, но скорее инстинктивная, неосознанная исповедь же перед Богом – непосредственно прямое обращение. “Бог гордым противится, а смиренным дает благодать”. Так или иначе, все, кто побывал на острове, придут к низошедшей благодати. Завершает опыт предела “постмодернистский Вавилон” Сергея Лобана, человека, кажется, глубоко глядящего в будущее. Петр Мамонов в роли Отца, идущего в поход с сыном-режиссером, сын – творец, отец – созидающий и излишне архаичный в своих взглядах старец. Переосмысление классического библейского сюжета? Или выход в абсолют? Преображение с каждой новой экранной сущностью и три точки смирения: мирская, духовная, божественная. Петр Мамонов, свершавший путь к сокровенному равновесию приходит к Богу в жизни и на экране. Злые языки скажут, что юродивый, что пел охальнические песни, кривлялся, а теперь ходит под Богом. Булгаков в “Мастере и Маргарите” вложил глобальную идею в уста Иешуа- “злых людей нет на свете”. Есть заблудившиеся, не нашедшие, не прозревшие. Все на пути к совершенству: кто-то под томной Луной говорит языком музыки, кто-то крестится перед образами, а кого-то уже приютил Господь. Остается лишь один волнующий каждого вопрос. Начав с блюза, хочется закончить словами песни прекрасного соулмена Си Ло Грина- “Who`s gonna save my soul now?”
