Стрх и ннвст

Сергей Феофанов сомневается в том, что вера в человечество совместима с премией «Оскар»

Тиха московская ночь, прозрачно небо, звезды блещут. Пока огромный город спал, редакция [postcriticism] готовилась к просмотру церемонии вручения «Оскаров» за 2014 год. Глеб Тимофеев доедал куриные крылышки, я допивал вино, а на другом конце российской столицы знающий о кинематографе более-менее все Антон Фомочкин наблюдал красную дорожку и отпускал смешные комментарии в твиттере.

Не стоит, впрочем, думать, что мы все сошли с ума. С одной стороны, министр Мединский, конечно, в чем-то прав, «Оскар» давненько уж стал вещью в себе, интересной настолько же, насколько интересно какое-нибудь Евровидение. С другой стороны, не стоит недооценивать инерцию человеческого мышления. Мы все привыкли к тому, что «Оскар» – главное событие в мире кино. Сила этой привычки была слишком велика для того, чтобы осознание общей необязательности некогда великой премии победило подсознательное желание поворчать на старых дураков из Академии.

Так болельщики московского «Спартака» каждый год ждут победы в чемпионате России, так поклонники Тарантино продолжают считать его самым модным режиссером современности, так, наконец, целующий осетра Владимир Путин мнит себя современным и актуальным лидером, конгруэнтным молодежной аудитории.

У академиков было два драмеди (одно великое и еще одно просто хорошее), масштабный киноэксперимент Линклейтера, бенефис Дж.К. Симмонса, спорная картина самого живого из всех живых классиков и довольно идиотская история о битве математика с нацистами. Не то, чтобы это был необходимый запас, но если уж начал собирать главные фильмы года, становится трудно остановиться. Опасение вызывали сиквел двенадцати лет рабства и экранизация бродячего сюжета о дебиле Джеке. Нет ничего более беспомощного, безответственного и испорченного, чем истории об инвалидах. Все, впрочем, понимали, что рано или поздно академики перейдут и на эту дрянь.

simple-jack

У академиков было два драмеди (одно великое и еще одно просто хорошее), масштабный киноэксперимент Линклейтера, бенефис Дж.К. Симмонса, спорная картина самого живого из всех живых классиков и довольно идиотская история о битве математика с нацистами. Не то, чтобы это был необходимый запас, но если уж начал собирать главные фильмы года, становится трудно остановиться. Опасение вызывали сиквел двенадцати лет рабства и экранизация бродячего сюжета о дебиле Джеке. Нет ничего более беспомощного, безответственного и испорченного, чем истории об инвалидах

Так и случилось – сначала под всеобщую политкорректную истерику (Опра Уинфри плачет, Дэвид Ойелоуо плачет, все плачут, сопли на экране) статуэтку вручили неплохой, но очень уж эксплуатационной композиции «Glory» за авторством Джона Ледженда и рэпера Common. А что поделать? Такова ирония живой жизни – раньше белые эксплуатировали черных с помощью расовой дискриминации, теперь черные эксплуатируют белых с помощью душещипательных песен.

Это, впрочем, были фантомные боли прошлогодней церемонии – тогда со всех сторон средний фильм «12 лет рабства» получил премии за сценарий, женскую роль (я мог бы многое сказать об актерских дарованиях Лупиты Нионго, но промолчу из соображений христианского милосердия) и лучший фильм, не получив при этом единственную заслуженную статуэтку за второй план Майкла Фассбендера. В этом году афроамериканское лобби ограничилось одной-единственной наградой, и это, вероятно, лучшее, что можно сказать о результатах «Оскара» в 2015 году.

Ведущий церемонии Нил Патрик Харрис, между тем, окончательно вжился в амплуа Яна Арлазорова. Все шло к скорому появлению на сцене Регины Дубовицкой, но, к счастью, обошлось. Потом на сцену выпустили Леди Гагу, и это был тот самый момент, когда все поняли, что даже Дубовицкая была бы лучшим вариантом. Ну а потом все пошло вразнос, и высшая справедливость, до того кое-как балансирующая над пропастью, рухнула в Марракотову бездну. Сперва железобетонный Китон уступил сопляку Редмэйну, а затем произошло самое страшное – академики, эти creme de la creme американского кино, предпочли хорошее драмеди великому.

Понятно, впрочем, что эти результаты – неизбежные издержки любого коллективного голосования. Отчего-то коллективный разум в принципе не способен выбрать хоть что-то интересное и незаурядное. Если в голосовании участвуют люди компетентные – они неизбежно выбирают меньшее из зол, если же право голоса предоставляют санкюлотам – случается Великая французская революция и торжество гильотины. Об этом парадоксе мог бы, верно, много рассказать помянутый уже Владимир Путин (не понаслышке знакомый с реалиями избирательных кампаний), но Владимир Путин нынче занят, Владимир Путин целует осетра и рассуждает о конце однополярного мира.

Взять хотя бы редакционный оскаровский опрос [посткритицизм] – будучи людьми компетентными, мы выбрали меньшее из зол в лице «Бердмэна». Мы выбрали сияющее постановочное совершенство, отягощенное прискорбной содержательной пустотой. Такой же фокус проделали и академики, достойные и здравомыслящие люди, который уже год подряд награждающие такое, что хоть стой, хоть падай. Разница только в том, что в нашей редакции нет афроамериканцев, и к натурализму в актерской игре мы относимся прохладно.

Тихая московская ночь подходила к концу, уступая шумному московскому утру. Засыпая, я понял, что верю в человечество чуточку меньше, чем раньше.

Критиканство
Хронология: 2010-е | Сюжеты: Оскар | География: США
Автор: |2019-01-04T19:21:35+03:0011 Март, 2015, 13:22|Рубрики: Репортажи, Статьи|
Сергей Феофанов
Гонец постмодернизма, ловец солнц и ювелир слова. Беспрестанно проверяет на прочность потенциал кириллицы. Рассудителен, вальяжен, аристократичен и находчив. Выкован из осколков забытых истин и вольфрамового стержня станции «Мир». Не выходит из дома без Айпэда, треуголки и мыслей о России. Держал Бога за бороду, но отпустил из жалости.
Сайт использует куки и сторонние сервисы. Если вы продолжите чтение, мы будем считать, что вас это устраивает Ok