Живой дом
Багровый пик (Crimson Peak), 2015, Гильермо дель Торо
Авторы [ПОСТКРИТИЦИЗМ] о “Багровом пике”. Панегирик Екатерины Волковой
После гибели отца богатая наследница Эдит выходит замуж за бедного аристократа Томаса Шарпа, проигнорировав пылкость друга семьи Алана. Молодожены переезжают из Америки в Англию, в родовое поместье мистера Шарпа «Аллердей-Холл», пожираемое временем и страшными тайнами, о котором неусыпно заботится сестра Томаса – Люсиль.
Затянутые паутиной фантазии плюшевых декадентов, погрязших в изящном сплине опиумных грез и глянцевого антрацита, поблекли, потеряли надуманную прелесть, когда на экраны вышел «Багровый пик» Гильермо дель Торо. Готическая мелодрама, где одной фразой главная героиня расставляет все точки над i. Это ее история, история Мери Шелли, обретшей своего Прометея на вилле Диодати, а не Джейн Остин, спаразитировавшей «Нортенгерским аббатством». Значит, все тревоги обоснованны, фантомы реальны, а чувства сильны и правдивы.
«Багровый пик» – мастерская стилизация под тягучую, как деготь готику, показанная к просмотру жеманным дамочкам и эстетствующим киноманам. Кошмар Фузели, безумие Гойи, тщательно обработанные и законсервированные для будущих поколений в киноленте, с чертами творений Кормана, Хичкока, Бавы. Прекрасный визуальный ряд, где глубокие сине-зеленые оттенки переходят в безупречное сочетание алого и белого, символичные капли крови на снегу. Тяжелые драпировки, мерцание свечей и бархат открытых плеч. Как дань традиции европейского фильма ужасов, черпающего вдохновение из полотен старых мастеров. Скрипы умирающего здания и крики обитающих в его стенах призраков, сросшихся с ним в единый разлагающийся организм. Сочащиеся красной глиной развалины, окруженные бесплодными землями, червоточина, губящая все живое, сконцентрированным в ней злом, одновременно аллюзия и метафора. Но если «Дом Ашеров» «падал», то «Багровый пик» истекает кровью. Роскошь красок сравнима с «Суспирией» Ардженто, а мифология навеяна запахом жасмина, оставленного на могиле ко Дню мертвых.
«Багровый пик», рецензия
Дель Торо то и дело подчеркивает, что дом живой. Дом дышит, дом стонет, как и любое другое здание, где что-то бродит в одиночестве, а в дверных косяках застряли сорванные ногти замурованных в подвалах, отравленных, вскрытых по живому постояльцев. Отсылок к классике так много, что кажется, еще немного и стены не выдержат, глина-кровь затопит экран, кинозал, холодной жижей забьет горло зрителя. Режиссеру мало залитого красным холла «Оверлука»; черных перчаток, плотно обтягивающих руки убийцы или фотографий «post mortem», укравших портрет эпохи. Недостаточно подчеркнуто старинных затемнений и гламурной викторианской мелодраматичности «Дракулы» Копполы. «Багровый пик» – квинтэссенция чувства и чувствительности, страстей и пороков, въевшихся в готику, как червь в сочное яблоко, красное снаружи, черное внутри. Инцест, орудие убийства, покрытое ржавой кровью, духи указующие костяными перстами на тайную жизнь хозяев поместья, невинная жертва в лапах злодеев. Дель Торо кладет мазки щедро. Рисует кинополотно, не скупясь. Однако мастерски воссоздавая атмосферу, режиссер загнал себя в ловушку, ибо «классическая» значит кроме всего прочего еще и «предсказуемая». Интригу фильм держит первые двадцать минут, затем сюжетные ходы не способен разгадать разве что слепо-глухо-немой. «Ты повторяешься», – увы, победная фраза в духе «последней блондинки», ненароком всплывшая из подросткового «отсчета жертв», не только изрядно подпортила финал, но и чуть было не разрушила чары, обратив внимание на то, что авторский стиль почти перешел в самоцитирование.
Лента прекрасна портретами, персонажами, актерами. Эдит – Васиковска. Создание из льна и батиста, едва раскрывшийся бутон. Локоны красавиц прерафаэлитов струятся по хрупким плечам, обрамляют печальный лик Офелии, бледными пальцами сжимающей букет из руты. Существо чистое и нежное, над которым нависла угроза, изящно обозначенная трепетным прикосновением крыла умирающей бабочки к девичьей щеке. Люсиль – Честейн. Истерзанная Белоснежка, от мук ставшая только краше. Роскошной, отчаянной, изощренной красотой женщины с губами, обугленными поцелуями Демона из «Эротиады» и очами, полными сполохов пожаров, которые опалят небеса за день до конца света. Женские персонажи сильнее, интереснее и ярче мужских. Обозначенного почти схематически Алана – Ханнэма, который представляет идеал молодого человека, нечто среднее между мистером Бингли и доктором Ватсоном. Или Томаса – Хиддлстона, типического инфернального красавца, демона искусителя, в котором внезапно проснулась человеческая душа.
«Багровый пик» – квинтэссенция чувства и чувствительности, страстей и пороков, въевшихся в готику, как червь в сочное яблоко, красное снаружи, черное внутри. Инцест, орудие убийства, покрытое ржавой кровью, духи указующие костяными перстами на тайную жизнь хозяев поместья, невинная жертва в лапах злодеев. Дель Торо кладет мазки щедро. Рисует кинополотно, не скупясь
«Багровый пик» плотно укутан в готический саван, на котором большими буквами вышито: «R.I.P.» Из стылого склепа слышится реквием и «Memento mori», а мозг, все еще цепляющийся за жизнь, выхватывает из кинополотна кадры, сцены, пытаясь навесить хрупкие мосты аналогий и толкований. Уравнять железное сердце «Багрового пика» – машину, черпающую глину, из которой вышел библейский человек и божество под именем Прогресс поставленное на службу алчному господину. Постигнуть природу зла, что сокрыто в собственном сердце. Любви, что толкает на самые мерзкие и самые благородные поступки. Мира, что не виден глазу смертных. Духов, которые в нем обитают, в объятиях Танатоса утративших прежний облик, а от того пугающих. Соприкасающихся с сущим, чтобы предупредить о поджидающей близких угрозе или молить о помощи и возмездии. Удерживаемые в местах подобных Багровому пику, Дому на холме, Оверлуку столь сильными чувствами, что над ними не властно время или законы мира живых.
