Дурак, 2014, Юрий Быков, рецензия
Игорь Нестеров рецензирует ЖКХ-триллер Юрия Быкова
Не бог весть чёрти-как жил на свете Дурак по имени Дима Никитин. Скромно трудился старшим слесарем-сантехником в моногороде N, что, судя по автономерам, где-то под Тулой. Учился на втором курсе строительного вуза, ютился в крохотной двушке с женой, сыном и родителями. Не воровал, не продавал, не предавал. Поэтому, естественно, был беден, как церковная мышь, за что постоянно получал нарекания в духе «Нашей Раши» от любящих, но алчных женщин: «Ну, возьми ты взяточку, балбес, али арматуру казённую сдай в металлолом — легче же всем станет». Бабьи слёзы героя категорически не волновали (юродивый как-никак), именно поэтому отправился он однажды поздним вечером по зову долга и сердца проверять аварийный объект. Им оказалась ветхая общага на отшибе проблемного района, напоминающая то ли музей коммунальных ужасов, то ли притон рецидивистов, среди которых каким-то паранормальным образом затесались дети и ветераны.
Под аккомпанемент семейных истерик, перегарного бреда и семиэтажной ругани обнаруживается, что несущая стена дома поражена гигантской трещиной, трубы полопались, фундамент частично обвалился, а всё строение выглядит так, будто вот-вот станет ещё одним доказательством закона всемирного тяготения. Сверившись с учебниками и убедившись, что зданию остались считанные часы, Никитин мчится на всех парах в местный кабак, где отмечает юбилей глава муниципального образования по кличке Мама с кордебалетом из бюрократов всех мастей и расцветок. Вместо того, чтобы приказать немедленно четвертовать разносчика пренеприятнейших известий, поддатая и оттого временно подобревшая королева бала собирает экстренную комиссию по ликвидации ЧП. Заседание подвыпившей и ошалевшей от сюрприза администрации фиксирует прописные и не очень прописные истины о том, что экономика давно источает трупный запах и непонятно, почему до сих пор ещё не издохла, человек чиновнику — друг, товарищ и корм, а наместник-ворюга, оказывается, ничуть не милей кровопийцы.
В очередной авторской ленте мастер на все руки (монтажёр, сценарист, режиссёр, композитор) Юрий Быков продолжает с бескомпромиссным упорством гнуть свою линию. Создатель актуального кино про кромешные судьбы отечества неустанно занимается аппликацией: накладывает русское бездействие на русское хищничество, яростно выписывая пейзажи русского же апокалипсиса. К жанру, в котором раз за разом снимает картины Быков, лучше всего подходит название — социальные фильмы-катастрофы. Если в первой своей полнометражке «Жить» режиссёр морально уравнивает народ и бандитов, в нашумевшем «Майоре» изображает правоохранительную систему монструозным преступным спрутом, то последняя его работа — это высказывание из разряда: «Виноваты все!». «Дурак» получился, если угодно, суммой режиссёрского творчества.
Быков выступает, скорее, как тот простодушный и неопытный баламут, который долбит в рынду, что есть мочи, крича «Пожар!», едва завидя странное зарево на горизонте и толком не разобравшись в чём дело. Его можно критиковать, ему можно не верить, его даже можно послать далеко и надолго, но затыкать уши и отводить взгляд не стоит
ЖКХ-триллер Быкова, как и прочие его сочинения, выполнен в предельно упрощённой и лапидарной схеме, характерной скорее для телесериалов, чем для полноценных художественных фильмов. Поначалу в этом виделся уместный маркетинговый ход, нацеленный на привлечение широкого зрителя, однако сейчас невольно приходишь к выводу, что автор по-другому снимать не умеет или не желает. Типажи — плоские и однозначные, как в школьных хрестоматиях, диалоги — наивные и примитивные, будто списаны из бульварных романов в мягких обложках, сюжеты — прозрачные и незамысловатые, точно перекочевали в сценарий прямиком со страниц периодической печати. Проговаривая каждую мысль по несколько раз практически по слогам, постановщик совершенно не заботится о том, что звучит всё более банально. Вкладывая в уста казнокрадов и душегубов саморазоблачительные реплики, режиссёр не замечает, что быстро сползает к комичности. Чрезмерно сгущая краски, автор будто бы не видит, что его история от кадра к кадру кажется всё менее правдоподобной, а местами — откровенно нелогичной и нелепой.
Притом, что «Дураку» определённо не хватает балабановской тонкости и глубины смысловых оттенков, есть в этом хрипловатом кинематографическом выкрике важное качество, не позволяющее относится к нему пренебрежительно или безразлично: искреннее и естественное желание докричаться до соотечественников и отвести от большой беды, которая, по-видимому, не за горами. Ни в коем случае нельзя упрекнуть быковскую страшилку в лицемерии или нарочитом желании сорвать аплодисменты на эксплуатации общественных страхов. Цоевское «ночь сильней, её власть велика» органично ложится на видеоряд. Цурило монументален, Арцибашев фактурен, Суркова убедительна, хотя и, понятно, что их персонажи — этакая коллективная дань уважения Гоголю и Салтыкову-Щедрину. Пляшущая под Аллегрову и Лесоповал чиновничья братия по сути ничем не отличается от обитателей злополучного общежития — алкашей и тунеядцев, которые с такой же подспудной враждой и подозрением относятся к ближним, однако из-за природной апатии не способны пробиться наверх. Это сравнение, не новое для Быкова, но, пожалуй, довольно свежее для российского кино, бросает вызов расхожему штампу — народ хороший, власть плохая.
Кино Быкова при всех своих многочисленных недостатках — творение нужное и своевременное. Пусть намеренно алармистское, начисто дегуманизирующее и государство, погрязшее в интригах и круговой поруке, и обывателя, зажмурившего глаза и спрятавшегося в бытовых мелочах. Хочется думать, что режиссёр и сам понимает, что нарисованная им «палата прокаженных» не что иное, как масштабная трагическая гипербола, призванная побудить публику вдуматься и всмотреться в происходящее. Если же воспринимать «Дурака» буквально, то получается, что Быков отбирает у нас право на надежду и веру в будущее, перехватывая эстафету не у врачевателя Алексея Балабанова, а у безучастного патологоанатома Сергея Лозницы. Ведь будь бы русский путь столь беспросветен, а русский человек столь безответственен, то, наверное, вряд ли бы кто-нибудь нырял за утопающими с терпящей бедствие «Булгарии», или бросался в шахты Саяно-Шушенской, чтобы спасти от наводнения тысячи незнакомых людей. Поэтому Быков выступает, скорее, как тот простодушный и неопытный баламут, который долбит в рынду, что есть мочи, крича «Пожар!», едва завидя странное зарево на горизонте и толком не разобравшись в чём дело. Его можно критиковать, ему можно не верить, его даже можно послать далеко и надолго, но затыкать уши и отводить взгляд не стоит.
