Подарок (The Gift), 2015, Джоэл Эдгертон
Антон Фомочкин рецензирует фильм Джоэла Эдгертона
Видимо, американской критике было лениво читать субтитры к опусам Ханеке и Молля, оттого и все восторги. Лаконично пересказывающая нарратив ленты цитата из Библии, с выражением повторенная несколько раз, морализаторство уровня сказки о колобке, бесконечно пошлая концепциия – «Подарок» как он есть. Искусственное сплетение паутины лжи, нависшая над потенциальным счастьем тайна прошлого и прочие заунывные танцы скелетов из шкафа на пепелище саспенса заканчиваются тем, что и без того хлипкая конструкция превращается в карточный домик, огороженный забором из спичек. Там, где требуется игра на полутонах, запускается надоедающая к двадцатой минуте пластинка навязанной тревоги. Для заявленного препарирования характеров и линчевания человеческих душ этих самых людей нужно прописать, но в стеклянном террариуме носятся сливающиеся с мебелью заторможенные актеры, которые по щелчку втискиваются в классические для жанра образы ближе к кульминации. Для поддержания интриги постановщик всеми силами поддерживает силиконовые маски на своих персонажах, но решение задачи становится очевидным задолго до оглашения ее условий. Ритм сравним с пульсом мертвеца, а сам фильм напоминает самозабвенное битье головой о стену.
«Подарок», рецензия
Ритм сравним с пульсом мертвеца, а сам фильм напоминает самозабвенное битье головой о стену
Режиссер Эдгертон совершает единственную возможную ошибку – остается серьезен, словно сам свято верит в свое дарование. Сотканный из двух смысловых пластов «Скрытого» и «Гарри, друг который желал добра», «Подарок» упускает новаторство, социальные предтечи, издевку первого и последовательный уход в гротеск второго. Остается заготовка, нераспечатанная коробка пластилина, повязанная праздничной лентой, герметичная, с вставленными по инструкции катализаторами испуга на основе эффекта неожиданности – выскочившая из темноты пропавшая собака, ночной кошмар, неизвестного происхождения шум за стенкой. Человеческие пороки, преломленные мутировавшими детскими комплексами, проблема отсутствия совести, годы идут, а яппи не меняются, меняется лишь аппаратура в их офисах. Фильмы Эдгертона-сценариста не углубляются дальше симпатичного синопсиса с четко выраженной точкой невозврата, вокруг которой строится прямолинейный конфликт. Топтание в зоне комфорта обязательно заканчивается на третьем акте, который, в свою очередь, всегда пропитан нафталином и воссоздает привкус самых разных сюжетов родом из восьмидесятых. В излишней старомодности нет ничего постыдного, но при виде неумелых попыток наполнить происходящее драматизмом и смыслом чувствуешь недоумение. Маньяка можно преобразить манипулятивным бекграундом, но замаскировать окровавленный топор в его руках уже не получится. Как и оправдать содеянное, связав расправу с двусмысленными мотивами. По Эдгертону все в одной песочнице, только ничего святого не осталось, и пластиковым совочком проще лупить в ответ на оскорбления, чем выстроить песочную стену. Бесславная претензия на неоднозначность не способна замаскировать логические дыры, в которые проваливается любая попытка сопереживания абсурду смоделированной ситуации.
