Предатель (Il traditore), 2019, Марко Беллоккьо
Армен Абрамян – о новой итальянской криминальной драме
С середины 80-х на телевизионных экранах Италии с невероятным успехом шло противостояние честного и неподкупного комиссара Коррадо Каттани влиятельной, пронизывающей все социальные сферы, мафии. Примерно в это же время десятки настоящих мафиози предстали перед судом в процессе, который впоследствии многие будут называть концом могущества Cosa Nostra. Сериал с Микеле Плачидо поражал реалистичностью, серьёзностью, мрачной безысходностью. Из него следовало, что борьба с мафией не имеет смысла: отрубишь одно щупальце у спрута, вырастет новое, и так без конца. Но история непрерывных потерь и неудач сицилийского комиссара всё равно внушала веру в победу закона над беззаконием. Пока в обществе существуют такие порядочные и благородные люди (а они должны быть), правосудие рано или поздно восторжествует. Реальный же судебный процесс, затянувшийся на годы и широко освещаемый СМИ, больше походил на постановочное фарсовое шоу, не дающее никакого оптимизма. Масштаб обвинений и количество фигурантов изначально вызывали скепсис. Дело обязано было развалиться под грузом собственных амбиций. Однако в результате почти 350 членов организованных преступных групп отправилось в тюрьму. Но решающую роль в «похоронах» мафии сыграл не аналог героя «Спрута». Здесь, к сожалению, сериал оказался пророческим: подобно тому, как в конце четвёртого сезона (вышедшем в 1989 году), фанатичного служителя закона расстреляли киллеры, в 1992 году Коза Нострой были уничтожены двое ведущих судей (инициаторов процесса) Джованни Фальконе и Паоло Борселлино. Центральная фигура важнейшего судебного разбирательства в истории страны – Томмазо Бушетта: крупный мафиози, заключивший сделку со следствием, став пентито (информатором), или попросту, как его называли ненавистники, предателем.
В качестве жанровой криминальной драмы «Il traditore» придерживается канонического подхода изображения организованной преступности в национальном кинематографе, будь то драмы или триллеры. Ожидаемо мафия выступает не обособленным маргинальным сообществом, терроризирующим граждан, а неистребимой язвой, болезнью, разлагающей социум вплоть до принятия существования Коза Ностры как нормы. Самым ярким выразителем этой традиции в кино является Дамиано Дамиани – автор множества значимых и глубоких фильмов об итальянской преступности, в том числе и создатель легендарного «Спрута». Марко Беллоккьо учитывает наследие своего старшего коллеги, но не забывает и о молодом поколении – той же «Гоморре» Маттео Гарроне. Смысловые ориентиры и эстетические векторы не мешают «Предателю» быть самобытной работой, достойной пристального внимания.
Кадр из фильма “Предатель”
Более всего впечатляет ритмическая лёгкость и монтажная динамика (напоминающие стиль Мартина Скорсезе), выраженные в ловком чередовании длинных и коротких эпизодов, в клиповой смене многочисленных локаций, в сочетании суеты обыденности с эпической трагичностью. Ни за что не скажешь, что режиссёр этого фильма 80-летний классик, чьи главные достижения закономерно остались в прошлом. Никакого старческого морализаторства и разоблачительного пафоса. Обращение режиссёра с реальными историческими фактами вполне дотошное, практически без выдуманных допущений, что не мешает ему подавать события порой в юмористической манере и создавать авторское художественное кино, а не документ эпохи.
В сольной партии совершенно грандиозно царствует фактурный актёр второплановых ролей Пьерфранческо Фавино. Бушетта в исполнении Фавино с лицом, высеченным из камня и степенным характером, переживает своё предательство, словно он не рядовой бандит (несмотря на уважение и влияние, номинальный статус его в иерархии Коза Ностры был невысоким), а герой шекспировских трагедий или истовый христианин, внезапно утративший веру в Бога. Бушетта, постоянно твердящий, что он «человек чести» и что когда-то все они, кого пресса называет мафией, были «людьми чести», будто не выходец из двадцатого столетия, а монументальная фигура времён Ренессанса. Беллоккьо далёк от обеления персонажа или манипулятивных попыток вызвать к нему сопереживание зрителя. Он намеренно возвышает убийцу и наркоторговца Бушетту до высот непозволительной сентиментальной душевности, вновь и вновь возвращая его мыслями к любимой им мелодичной «Historia de un amor». Помещая такого героя в эпицентр сюжета, где все прочие действующие лица – эпизодники и гротескные типажи, Бушетта и сам становится комичен. Каким бы сильным не было сопротивление обстоятельствам, планомерно превращающих принципиального «человека чести» в по-настоящему честного человека, хаос надвигающейся неизбежности низведёт и его до карикатурного страдальца.
Более всего впечатляет ритмическая лёгкость и монтажная динамика (напоминающие стиль Мартина Скорсезе), выраженные в ловком чередовании длинных и коротких эпизодов, в клиповой смене многочисленных локаций, в сочетании суеты обыденности с эпической трагичностью
Предательство, действительно, спасло жизнь Бушетте и его семье. Благодаря нему он дожил до старости и умер от болезни, а не от пули или ножа. Но выбранная им участь пентито не принесла удовлетворения, оставив только жалкую ностальгию о былых славных деньках. В режиссёрском взгляде, впрочем, нет ни высокомерия, ни глумления по отношению к своему герою, как, собственно, и поэтизации или героизации факта отступничества. Подсознательно ожидаешь, что в конце нас подведут к мысли о трагической судьбе и ошибочно прожитой жизни, но Беллоккьо удивляет и в финале, завершая один из лучших своих фильмов неожиданно изящно и насмешливо.
