Бегущий по лезвию 2049 (Blade Runner 2049), 2017, Дени Вильнев
Стас Селицкий рецензирует сиквел культовой картины Ридли Скотта
49-й год, альтернативное будущее. Почти вся элита улетела обживать протестированные на репликантах колонии, но ничего не изменилось. Одна большая корпорация сменилась другой, на участников восстания тридцатилетней давности все так же ведут охоту. Чтобы уравнять шансы против них ставят новое поколение фальшивых людей, более лояльных и подконтрольных. Пробирочный опер, чей код начинается с К (Райан Гослинг), выходит на беглого каторжника, засевшего в сельскохозяйственных угодьях. Амбал возглашает о красоте мира, настоящем чуде, которое нужно увидеть, и К отправляется на поиски.
“Бегущий по лезвию 2049”, рецензия
Сюжетный задел схож с той же историей о Золотом руне, прямолинейном и до того обидном мифе про надежды и будущее, − понятно, что сказка – ложь, но верить в нее обязательно нужно, ведь даже «куклам», как и детям, не чужды сантименты. В дополнение к старательно воссоздаваемой мифологии главный злодей обозначен домашним Джаредом Лето в кимоно − той ипостаси, в которой он представляет себя в жизни. То есть одним из богов, возжелавшим стать главным − собственно, смысл тот же, что и в особняке Playboy. Несмотря на промежуток времени между картинами и крах ожиданий о будущем из оригинала, − теперь фильмы по понятной причине представляют именно альтернативную реальность, − отголоски повседневности находят буквальное выражение грузными контурными мазками. Глобализация и перенаселение достигли таких высот, что бездомные живут в коридорах кондоминиумов и испражняются в метре от входной двери в квартиру; дети-сироты без прошлого и будущего собирают металлолом для сборки космических кораблей. Подобные метафоры нарочиты, избирательным методом даже чрезмерны. Но где старый фильм обозначал проблему, работа Вильнева ставит перед фактом, что проблема, косвенная первопричине, есть.
«Бегущий по лезвию» груб, как пронизывающие биты заглавной мелодии, а последняя четверть настежь прибита степлером, и эту болячку хочется отодрать в тот же миг, как она свернулась. Но рассказ играет настоящую симфонию, так как у него есть несвойственная подобному кино эклектичность: после каждого акта меняется и отображение, и настроение, отличительно подробные пролеты по пустошам и городским кварталам дают время перевести дыхание, тут же накладывая отпечаток грядущего. В зависимости от уровня восприятия повествование преломляет загруженность искусственными аллегориями и ссылками, нравственными, теологическими и технократическими, − в естественный момент плечи опускаются под грузом чего-то значительного и важного. Фильм изначально работает на почве условностей и отсылок, а поэтому та или иная фактология во многом дань, либо упущение, а детективная линия про марионеточного игрушечного человека − жертвенная банальность, даже невзирая на игру большого актера Гослинга, который привнес все ключевые образы из своих предыдущих работ.
«Бегущий по лезвию» груб, как пронизывающие биты заглавной мелодии
Несмотря на то, что резать приходится по живому, многие ключевые фрагменты сгенерированы хирургически точно. В этой связи вспомогательная мотивация героя становится самой интересной деталью нарратива, лучшим донесением мастера Дика на сегодняшний день, которая соединяется с мощным финальным самосознанием, искупающим рассеянную на части сценарную инвалидность с дуболомными выступлениями. Чем сильнее контроль извне и выше желания, тем больше все хочется послать к черту. Но божественного спрея, который решит все проблемы, нет. В этом задохнувшемся мире быть свободным можно лишь при помощи мобильного эскапического девайса удовольствий, либо за последней выкуренной сигаретой со слезами солнца на уставшем лице.
