Книга (русской) жизни
История одного назначения, 2017, Авдотья Смирнова
Армен Абрамян рецензирует новый фильм Авдотьи Смирновой
Сведущие люди говорят, будто эпизодическое участие Льва Николаевича Толстого в судьбе рядового Шабунина оказало на мировоззрение и творчество величайшего мыслителя влияние колоссальное. Да что там специалисты, сам мыслитель от этого не отпирается. Впрочем, писаря Василия Шабунина, приговоренного к «расстрелянию» за то, что он дал пощёчину офицеру, не спас от смертной участи даже граф Толстой в качестве адвоката, несмотря на все его дарования и авторитетность. Может, потому и оказало, что не спас. Однако «История одного назначения» не про это. Не про великого писателя, не про несчастного писаря, не о том, что казнить человека плохо, а за ничтожный проступок убивать так и вовсе злодейство.
Кадр из фильма “История одного назначения”
Очень долго эта неприкрыто литературоцентричная вариация на заданную тему притворяется калейдоскопическими эскизами, рассказами в рассказе. Вот одна из первых сцен: знакомство в поезде центрального героя поручика и генеральского сына Григория Колокольцева с писателем и графом Львом Толстым. И сам Толстой не раз выстраивал свои сюжеты из таких вот случайных знакомств, оборачивающихся столь же случайными исповедями. Все происшествия и встречи до поры до времени видятся откупом на волю случая, пока в определённый момент не обнаруживается, что всё здесь не только не случайно, но и предопределено – как в книге, пером по страницам которой водит самый гениальный творец.
Поначалу, правда, книга эта будто выглядывает засаленным краешком из перемётной сумки охочего до чтения, но невзыскательного обывателя. Чего в ней только нет: и анекдоты о том, как пьяные офицеры слона в цирке шампанским опоили до издыхания, и байки про графа, занимающегося разведением японских поросят и обучающего крестьянских детей счёту и письму, и пикантные сплетни о том, как нехорошо до женитьбы тайно встречаться с женихом и до чего неуместен мышьяк в качестве «лекарства» от любви, и назидательные новеллы об истинной духовной красоте девушки, что жизнь кладёт на служение своему супругу, чьей высшей заботой является незатухающий огонь в семейном очаге, и посконные газетные статейки о военной бюрократии и неуставных сношениях в русской армии, и высокопарные повестушки на мотив взрослеющей юности… Как в танце на затянувшемся балу кружатся эти разрозненные по содержанию и стилю истории в вихре нескончаемой циркуляции, и, кажется, не сложиться им в историю единую. Кажется, что так и останется «История одного назначения» мозаикой о русской провинциальной жизни, где всё смешалось, как в доме Облонских: писатели и поручики, японские свиньи и польские службисты, русский покорный народ и общечеловеческий гуманизм, сестра Софья и сестра Татьяна, убогий бастард Вася Шабунин и баловень судьбы Гриша Колокольцев. И это, право, тоже не было бы плохо, поскольку исполнено со знанием дела, без неподъёмных притязаний, в манере непринуждённой литературной игры. Но происходит всё иначе. Плавно, без швов и фабульных сотрясений, мельтешащие сюжетные линии всё же сливаются в одну большую, эмоционально сильную и драматичную историю. Не случайно одним из первых вариантов названия фильма была «Обыкновенная история». На гончаровский роман указывает и стержневая тема взросления и прощания с идеалами. И действительно, хоть действие протекает в середине позапрошлого века, практически все события заархивированы, а эта история совсем не кажется исторической в подлинном смысле, а самой типической и обыкновенной.
Это серьёзный шаг после «Двух дней» и «Кококо» как в выборе материала, так и методе его разработки, но эти фильмы если не объединены трилогией, то следуют в одном гносеологическом ряду осмысления черт и явлений (зачастую, не самых привлекательных) российской действительности
Те, кто видит в картине параллели с современной общественно-политической обстановкой, безусловно, правы. Но одним умением грамотно проводить историографические аналогии талантливость фильма не исчерпывается. Сегодня одна обстановка, завтра другая, но что-то всегда остаётся неизменным. Россия, в принципе, статичная страна, поэтому о переменах (тем более, коренных) – это не про нас. Поэтому и наши толстые с достоевскими это не какие-то там диккенсы с бальзаками – мумификаторы прекрасных эпох ушедшего. У нас ткни чуть ли не во всякую приличную книжицу хоть революционной, хоть дореволюционной поры – и непременно обнаружишь в ней очертания вида из собственного окна.
Режиссёр Авдотья Смирнова и её постоянный соавтор Анна Пармас не в первый раз иллюстрируют книгу русской жизни. Не ту великую книгу, из которой можно узнать о глубинном таинстве исконного и национального. Нет, мы имеем дело исключительно с местечковой хроникой неискоренимого невежества, предрассудков, тупости, скотства, низости. Идеальное же если и существует, то лишь в качестве необходимого отсвета, сугубо в эстетических соображениях, чтобы на фоне оных всё вышеперечисленное выглядело объёмнее, сочнее. «История одного назначения» – это серьёзный шаг после «Двух дней» и «Кококо» как в выборе материала, так и методе его разработки, но эти фильмы если не объединены трилогией, то следуют в одном гносеологическом ряду осмысления черт и явлений (зачастую, не самых привлекательных) российской действительности, жизнеспособность которых обладает патологической стойкостью. Так и хочется порой, как Лев Николаевич в фильме, бросить на всю эту неприглядную и подлую обрыдлость «Мне вас не надо», но ведь если и говорить нечто подобное кому-то, то начинать стоит с того лица, что скалится в зеркале.
