Terra incognita: “Фальшивый предатель” Джорджа Ситона

Имитатор

Артур Сумароков продолжает свою авторскую колонку рецензией на “Фальшивого предателя” Джорджа Ситона

1942 год. Вторая мировая война в самом разгаре, хотя до Швеции долетают лишь слабые отголоски боевых действий: принцип нейтралитета как он есть. Занимающийся нефтяным бизнесом предприниматель Эрик Эриксон живёт на два дома: основная часть его деловых отношений сконцентрирована в Швеции, тогда как личная жизнь полностью перенесена в США. В подобной ситуации практически невозможно достаточно долго оставаться незамеченным спецслужбами, и во время одной из деловых встреч Эриксон получает предложение, от которого ему, само собой, невозможно отказаться. Предпринимателю предлагают сливать ценную информацию союзникам, все сильнее внедряясь в высшие круги Рейха. Некоторое время спустя Эрик увлеченно обслуживает уже оба лагеря.

Кадр из фильма “Фальшивый предатель” Джорджа Ситона

Кинофильм “Фальшивый предатель” 1962 года одного из главных голливудских ремесленников сороковых-пятидесятых Джорджа Ситона, поставленный по одноименному полуавтобиографическому роману Александра Клайна, снят настолько старомодно, насколько это вообще было возможно в условиях зачатия “Нового Голливуда”, открестившегося от всяких традиций большого голливудского стиля. Но лишь так – с многословием и пафосом, с академичным кинослогом и драматургической сдержанностью – и стоит рассказывать во многом невероятную историю господина Эриксона, в которой и по сей день сложно отделить зерна от плевел; то, что было на самом деле, и то, что уже было намеренно выдумано, превращено в легенду и идеальный фундамент для пропагандистских манипуляций. При этом фильм гораздо более реалистичен, чем может показаться сперва. Все дело в том, что Джордж Ситон, являвшийся и драматургом, даже на столь кинематографическом материале придерживался реалистической интонации, уходя от своей привычной эскапистской манеры (в конце концов, имя Джорджа Ситона до сих пор ассоциируется с картиной “Чудо на 34-й улице”, одной из главных американских рождественских киносказок).

Ситона интересует не вязкий исторический аспект, преподнесенный аккуратно и без нарочитых излишеств и клише (все персонажи-нацисты в ленте лишены всякой карикатурности, они выглядят столь же пугающе, сколь и полнокровно), но то, как отдельный индивидуум, не избежавший кровавого колеса большой истории, сам эту историю начинает творить, меняясь к лучшему. Расчётливый, не склонный к излишне непродуманным решениям, экранный Эрик Эриксон к финалу фильма приходит совершенно другим человеком, наконец осознавшим что нейтралитет – персональный или же на государственном уровне –  никогда не может быть спасением. Выбирать чью-либо сторону все равно придётся, хочешь того или нет: стоять в стороне удобно лишь тогда, когда ты сам являешься тем, кто даёт этот выбор. Эриксона надо​ было лишь подтолкнуть, чтобы в нём, под давлением экстремальных обстоятельств, началась проявляться истинная сущность.

Кинофильм “Фальшивый предатель” 1962 года одного из главных голливудских ремесленников сороковых-пятидесятых Джорджа Ситона, поставленный по одноименному полуавтобиографическому роману Александра Клайна, снят настолько старомодно, насколько это вообще было возможно в условиях зачатия “Нового Голливуда”, открестившегося от всяких традиций большого голливудского стиля

Хоть за сюжетом “Фальшивого предателя” следить чрезвычайно интересно, большее внимание уделено в ленте внутреннему конфликту героя, который ради достижения поставленных целей буквально переступает через себя. Эриксон с готовностью принимает все правила нацистской верхушки, и в какой-то момент в своём желании быть своим герой Уильяма Холдена заходит слишком далеко. Но грань дозволенного Эриксон всё-таки не переступает; сколь бы ни были привлекательны идеи Рейха, какое бы ни царило там ощущение абсолютной власти над всем и каждым, режиссер отдельными штрихами, уже взглядом человека из шестидесятых, подчеркивает слепоту тех, кому служит Эрик Эриксон, слепоту и самоуверенность. Эрик Эриксон сумел многажды избежать собственной смерти или, что гораздо хуже, разоблачения, чтобы, в конце концов, обрести самого себя на пепелище исторического катаклизма.