Кибер-атаки для чайников
Кто я (Who Am I – Kein System ist sicher), 2014, Баран бо Одар
Антон Фомочкин критикует фильм Одара за подражательность и претенциозность
Определив ключевой догмой образа жизни героев нашего времени тезис «Ни одна система не является безопасной» и задав ориентиры художественных амбиций периодически влезающим в кадр постером «Бойцовского клуба», режиссер Одар натужно пытается сообразить нечто свежее и незаурядное в жанре кибер-триллера, с сюжетным каркасом, до скрежета в зубах напоминающим бельгийский «Лофт». Кино, похожее на флешбек, сводится к простой формуле: «хакер, хакер, ты могуч, ты гоняешь сотни мегабит интернета в секунду – свой в сети, а в реальности никто». Не возводя свое детище в ранг глянцевой открытки, Одар формирует последовательность предсказуемых ходов максимально отстраненно от места действия. В итоге получается соблазнительная для голливудской студийной машины концепция – после успеха в домашнем прокате сразу был анонсирован англоязычный ремейк. Из трясины себе подобных блеклый нарратив вытягивает хорошо развитое образное мышление его постановщика: красочные иллюстрации несчастливого детства, бойкий наркотический трип, громкая электронная музыка, все в умеренно холодных тонах. В заставке из микросхемы вырастает целый город, расщепляясь на нули и единицы. Акт взлома серверов приобретает статус арт-перфоманса, где воплощение задумки затмевает идейную подоплеку, а наибольшую роль играют случай и манипуляция.
«Кто я», рецензия
Одар осторожен как первокурсник, снимающий диплом, он подражает, копирует, создавая иллюзию собственного стиля и сплавляя все, что нравится, в массу, из которой торчат уши Финчера и сквозит ветер тыкверовской «Лолы»
Одар осторожен как первокурсник, снимающий диплом, он подражает, копирует, создавая иллюзию собственного стиля и сплавляя все, что нравится, в массу, из которой торчат уши Финчера и сквозит ветер тыкверовской «Лолы». Зрителя развлекают, каждые десять минут пускаются танцевать твист, залепив сюжетные дыры перекрашенным картоном. Проблемы начинаются за десять минут до финала, когда приходит осознание того, что все это время вас водили кругами по десяти квадратным метрам. Драматургия начинает путаться и спотыкаться на равном месте, словно пьяница, из-за желания выпендриться и изобразить ложный финал, обманку и финал настоящий. И без того нарастающее ощущение ирреальности, нарочитой фальши лишь усиливается. Что имело бы смысл, так это жирная точка в тот момент, когда удалось надавить на жалость. Но уверенное движение в темноту и неизвестность продолжается, оставляя после себя шлейф из торчащих ниток и риторических вопросов. Промозглое свободное будущее становится синонимом теней, исчезающих в закате. Действительно удалась разве что метафора анонимного пространства для «своих», представленного здесь безостановочно движущимся в никуда вагоном метро, населенном существами в масках.
