Стас Селицкий рассказывает об актерских и режиссерских работах Брэйди Корбета
Мало кому известно имя Брэйди Корбета, но пытливый зритель наверняка видел его в кино. Угловатый пухлощекий мямля с шальным взглядом, которому суждено остаться незаметным и едва ли запоминающимся. В жизни, но не на экране. За свою небольшую актерскую карьеру Корбет успел поработать с плеядой больших режиссеров: Ларс фон Триер, Грегг Араки, Михаэль Ханеке. Как актер вторых ролей он обычно изображал людей не от мира сего, будь то жертва сексуального надругательства или компаньон беспощадного психопата. Его трудно оценивать без опыта на площадке, где юноша воспитывался и рос, – видимо, терпеливо наблюдая за работой мастеров, уже тогда Брэди начал собирать партитуру для своих киноработ. То был нерешительный меланхолик, выглядывающий из-за чужого плеча, и та решительность, с которой он создаст свои фильмы, по-настоящему обескураживает.
Прежде чем говорить о режиссере Корбете, необходимо закрыть вопрос его сценического образа. Когда он напоминает о существовании реального брата-близнеца, многое встает на свои места. Между ними натянутые отношения, и братья едва могут уживаться на семейных встречах. Один неверный взгляд, одно движение или слово – начинается битва, капитулировать не собирается никто. У Брэди вправду есть доппельгангер – злой двойник, через которого он черпает творческую силу. Он его не выдумал, а родился вместе с ним. На экране Корбет воплощает разные грани потустороннего «я», а поэтому его герой, представленный лично им или из-под его руки, всегда в сомнениях и грезит наяву.
В его первой режиссёрской работе Protect You + Me. (2008) главный герой встречает невидимого сталкера – внутреннего врага, разрывающего душу с неумолимой силой. Корбет оставляет измотанного мужчину без решения проблемы, один на один с конфликтом, когда отступать не поздно, а попросту невозможно. Если задержаться на окончании, то безжалостность режиссера очевидна: герой вязнет в пучине безумия, пути назад нет. Фильмы Корбета – это сплошные катарсисы, в которых он переступает многие границы. Изначально была запланировала серия из трех короткометражных работ на тему ментальной защиты, но проект не получил дальнейшего финансирования, и два фильма не были сняты. Корбет ушел в тень сценарной работы и начал строить личную жизнь. А ему на тот момент было всего двадцать лет.
В качестве режиссера Корбет снял всего два с половиной фильма: две полнометражные работы и упомянутый короткий метр. Реализованных сценариев у него чуть больше. Но даже в этих историях чувствуется его безусловное влияние и чья-то тень не над, но рядом. Для постановщика иррациональное, сексуальное и мистическое неразрывно связано. Он пытается изобрести язык для тех историй, которые, казалось бы, рассказать невозможно. Поэтому справедливо, что поиск решений и свои опыты космополит проводит на старой земле, а не родной Америке. Корбет пленен Европой и ее культурным многообразием, языковыми различиями и магической нитью времени. В «Саймон-убийца» (2012) он не только исполняет главного героя, студента офтальмолога в вынужденном французском отпуске, но проводит дисторсию персонажа от разбитого сердца до одержимого социопата. Всё представлено в будничных тонах, практично и элегантно, без гротеска и жанровых клише. В «Лунатике» он продолжает исследовать психологические барьеры и мучительные привязанности через фрейдизм, а сам женится на норвежской постановщице этого фильма. Они уезжают на «Сандэнс», где она дебютируют, и затем Мона Фастволд становится его постоянным соавтором. Между делом Корбет участвует в творческих проектах и продолжает учиться на местах, а не киношколах, за монтажом чужих фильмов.
Брэйди Корбет в фильме “Саймон-убийца”
Когда на Венецианском кинофестивале проходит премьера «Детства лидера» (2015), Корбет уже успел найти слагаемые для фильмов и переработать их под себя. Ради этого он виртуозно провернул рокировку от актера к режиссеру. По частичной экранизации рассказа Сартра заметно, что браться за легкие темы он не намерен. «Детство лидера» исчерпывающе уже по названию. Идет Первая мировая война. В семье американского дипломата и немецкой аристократки, нашедших временное убежище во французской провинции, растет единственный ребенок. В будущем ему суждено возглавить новый фашистский режим. Таким образом, «Детство лидера» – своего рода художественное исследование о формировании опасного сознания. У Сартра основное внимание уделено психологическим переживаниям и самокопанию, от мыслей о самоубийстве до гомосексуального влечения. Повествование ведется от третьего лица, хотя герой часто обращается к себе, чтобы сделать определенные выводы. Неоднозначность пути привлекает Корбета, поэтому он снимает фильм в тусклом свете индустриализма, выстроенный на аллюзиях, и не следует букве рассказа. Его кино не претендует на литературную обстоятельность, но косвенную интерпретацию. Если у Сартра читатель выступает в роли самосознания, то в фильме зритель абстрагирован, и в заданных рамках у него есть выбор мотива для героя. Действие происходит в альтернативной реальности.
Если говорить о технических аспектах, то Корбет отрабатывает приемы с заделом на будущее: это и агрессивная симфоническая аранжировка, и любовь к интертитрам, и средства художественной выразительности на грани с нарочитым формализмом. Важно не то, что он использует, а как это делает. Экспериментируя, Корбет определенно думает и всматривается. Акцент на чем-то в сцене для него подчас важнее, чем сюжетный элемент. Это может быть и точка взгляда, и чья-то мысль или даже звук. Основной триггер скрыт где-то в ткани фильм, что зачастую его сложно разглядеть. Корбет – знаток кино и в особенности немого периода, киноязыку которого он придает особое значение. Поэтому он любит передавать идеи в молчании, где все понятно и так. Это наследник традиций, не отрицающий нового, но придерживающийся пленочных съемок с выраженной зернистостью и цветопередачей.
Кадр из фильма “Вокс Люкс”
Самое забавное в Корбете, что, несмотря на внешнюю неказистость, у него еще и отвратительное чувство юмора. Знака «стоп» для него не существует в принципе. Для закомплексованного неврастеника он ужасно не закомплексован и учён. Поэтому ему одинаково хорошо удаются и сексуальные сцены, и историческое правдоподобие, и шокирующие подробности. Второй его полнометражный фильм «Вокс Люкс» начинается в американской глубинке с расстрела учеников в школе, а далее сворачивает на знакомую территорию идолизации через поп-музыку. Строительство карьеры, как ни странно, начинается опять в прогнившей и распутной Европе. Корбет не стремится обмануть ожидания, потому что ему по отношению к кино и его целостности такое понятие ему неведомо. Его структурно сложные фильмы такие только на первый взгляд – повествование не разваливается, отдельно взятые сцены всегда понятны. Где-то режиссер совсем иронизирует и вставляет издевательский дикторский голос прямиком из чистилища. Он не играется, а задает вопросы к существующим правилам, как наличие точки в конце названия его короткометражной работы. На латыни «Вокс Люкс» означает «Голос и Свет», что только подтверждает противоречивость авторской натуры, уводящей сценическое представление в макабр.
Для независимого Корбета развитие творческой среды является неотъемлемым атрибутом жизни. Он потратил призовые средства за две награды в Венеции для начала работы над «Вокс Люкс». Его последний на сегодня опыт – это короткий ролик к юбилею дистрибьюторской компании Stand Stranding, снятый на сотовый телефон. Корбет приобрел репутацию незаурядного автора, он охотно общается с комьюнити и дает не всем понятные интервью. В его взгляде остается тайна, будто он знает чуть больше, чем остальные. Даже сейчас есть чувство, что он где-то притаился, смотрит фильмы и делает пометки.
Будучи художником редкого эстетического вкуса, Корбет не ставит символизм ребром и не использует ставшими нарицательными стандарты. Он предпочитает иметь дело не с чем-то простым и понятным сейчас, но потом. По нему режиссер и зритель равны: оба находятся в поиске. Режиссер – поиске связей, зритель – прочтения образов. Для Корбета пространство наполнено мистическим. За углом может ждать то, что мы не могли и вообразить, хотя на вид все вещи находятся на своих местах, и нечего добавить. Он не сюрреалист, а традиционалист, для которого все страдают лунатизмом. Не зря герой «Детства лидера» видит провидческие сны, находясь в обезличенной утробе своего сознания. До появления психиатрии не было комплексов, только грани сумасшествия. Корбет же внушает, что это нормально быть ненормальным. Не может же нормальным быть человек, в чьем имени пропустили букву «Л».
