Борьба и единство
Дальняя дорога (The Longest Ride), 2015, Джордж Тиллман мл.
Виктория Горбенко находит очередную экранизацию Спаркса вымученной и искусственной
Романы Николаса Спаркса пользуются такой популярностью у постановщиков, что впору назвать его именем поджанр мелодрамы. Судите сами, уже экранизировано более половины его сентиментальной прозы, и, надо думать, это не предел. Хотя абсолютно очевидно, что творчество писателя движется по наклонной, и то же можно сказать об изобретательности режиссеров, продолжающих эксплуатировать эксплуататора-беллетриста. Последней адаптацией занимался Джордж Тиллман мл., поставивший когда-то слезодавительную драму про военного ныряльщика. «Дальняя дорога» – это история, как ни странно, любви между ковбоем (читай, деревенским Иствудом-младшим) и выпускницей академии искусств, т.е. очередная вариации на тему единства и борьбы противоположностей, их взаимного притяжения и отталкивания. Конечно, сюжеты Спаркса никогда не отличались особой оригинальностью. Более того, очень земной повседневный характер всегда делал их такими близкими, а потому – популярными.
“Дальняя дорога”, рецензия
Но именно здесь как никогда заметно, что колодец вдохновения потихоньку высыхает. Отсюда и попытки вытянуть повествование за счет фактуры: лихо заломленных ковбойских шляп, остроносых позвякивающих сапог и скачек на рогатых монстрах разной степени инфернальности. Отсюда и нарочитое сталкивание адреналинового ража родео и утонченного спокойствия художественных галерей. Отсюда и недостаточность одной сюжетной линии, которая более не способна удерживать внимание, лишена самодостаточности. Получить две лав-стори по цене одной не так уж и плохо, но искусственность их связки, к сожалению, очевидна, а смешение в кучу детей с телескопами, ковбоев с проломленными черепами и евреев с вечной рефлексией – это уже моветон и попытка ухватиться не за соломинку, а сразу за целый сноп.
Здесь как никогда заметно, что колодец вдохновения потихоньку высыхает. Отсюда и попытки вытянуть повествование за счет фактуры: лихо заломленных ковбойских шляп, остроносых позвякивающих сапог и скачек на рогатых монстрах разной степени инфернальности
И вроде, все то же, что и всегда. Привлекательные герои смущаются, яростно ругаются, зажигательно танцуют, эстетично всматриваются в кубические фигуры, заключенные в рамы. Младший Иствуд поразительно похож на молодого старшего, а по ходу действа обязательно кто-то умрет (не сочтите за спойлер, это положено по определению). Даже основная тема творчества Спаркса в несколько кастрированном виде, но присутствует: по нему, любовь есть способ познания лучшего в себе (да-да, в одном из поздних романов писатель сам аккуратно этот мотив вырезал, пережевал и придвинул на подносе). А вот тоска по конечности чувства, тот щемящий эгоизм, заставлявший рыдать любителей хэппиэндов – вот их не осталось вовсе. Может, попытка изменить отлаженной схеме и похвальна, но компенсировать ее чем-то другим не удалось. Антураж не спасает, горящие глаза Уны Чаплин и притягательная улыбка Бритт Робертсон отвлекают лишь на время.
