Три червоточащих ипостаси
Денис Виленкин рассказывает о Кейт Бланшетт и ее роли в фильме «Жасмин»
Имея за плечами, в свои 44, роль женщины с большими ушами в эпопее Питера Джексона, прекрасной страдалицы у Алехандро Гонсалеса Иньярриту, возлюбленной стареющего в обратном направлении Бенджамина Баттона в лице вечно молодого Бреда Питта у Дэвида Финчера, дважды сыгравшая королеву Елизавету I, дважды импульсивных карикатурных злодеек в последних «Индиане Джонсе» и «Ханне», и теперь уже дважды получившая «Оскар», австралийка Кейт Бланшетт, похоже, всегда находилась среди звезд первого эшелона и на виду у публики, но не имела своей роли – визитной карточки и была, что называется, голливудской дивой, талант которой оправдывал популярность и наоборот. Теперь же, благодаря оглушительному перфомансу у Вуди Аллена, карьера делится на «до» и «после» голубоглазой или печальной Жасмин, тут уж кому как больше нравится. Роль, действительно достойная лишь большой актрисы, еще и закономерная оттого, что встает в ряд к двум антагонисткам Бланшетт, порожденных режимом, где первая – плохо говорящая на английском агент Ирина Спалько, противостоящая Индиане Джонсу, дитя коммунистической машины и продукт кровавого совка, вторая – агент ЦРУ Марисса Виглер из кислотного, почти двухчасового клипа The Chemical Brothers под авторством Джо Райта, гоняющаяся за дочкой одного из бывших сотрудников, девочкой-киллером, женщина, воспитанная на бесшумных убийствах и военных архивах, предстающая неким олицетворением всей разведки. И третья, замыкающая героиня, для которой агент употребляется только в связке с provocateur, а погоня может осуществляться исключительно за новой сумочкой Hermes, персонаж едва ли не демонический, самое настоящее зло, взрощенное на шатких идеалах виляющей цивилизации.
Не имеющая образования, зато обладающая вкусом к жизни Жанетт, переименовавшая себя в Жасмин, это лихо позаимствованная у Теннеси Уильямса Бланш Дюбуа, но только в витринном отражении и со знанием haute couture и pret-a-porter, в глазах которой печать невроза и одержимость текстилем.
Кадр из фильма “Жасмин”
Жанетт вынуждена мириться с социальной ролью, навязанной кончиной мужа, никак не совместимой с ее амбициями. Хочется много иметь, при том, ничего не делать, формула, желанно реализуемая в шпилечно-танкеточной синузии. И, разумеется, героиню посещает чувство вселенской невыносимой несправедливости: работа секретуткой и проживание в хибаре, да еще и унизительная продажа всех ее баснословно дорогих вещи (тут уж она оперативно отвечает, что, мол, они именные), это возмутительно, ах, хнык, и дальше стекающая тушь и изобличенное гневом лицо.
Все три проявления зла в фильмографии Бланшетт объединяет маниакальное стремление: к знаниям, к мести, в двух случаях, приводящее к физической смерти, и третье проявление, стремившиеся запрыгнуть на верхушку социума, отметившиеся трагедией метафизической, и только оно из всех трех, стоит заметить, проявляет эмоции. Изо всех сил, зубами, со слюнями и налившимися кровью глазами, Жанетт отстаивает свое мнимое высокое положение при честном народе, где можно себе позволить, и принимает аристократичное выражение лица с мужчиной, воспринимающимся платежеспособным, а оттого очень желанным спутником в ее хождении в люди, а точнее в увековечивании себя в этом high society, а не в мимолетном запечатлении момента в состоянии luxury. Этим бредил и герой Мэтта Дэймона в «За канделябрами», от большой, как ему казалось, любви, сделавшийся пассией конферансье и пианиста Либераче, на разведения руками близких, что ему же за это приходится расплачиваться натурой перед стариком, отмахивался. Либераче дарил ему костюмы, машины, дом, в замен просил лишь любить его и делать пластически операции, и все было прекрасно до тех пор, пока голубая страсть не кончилась, а старый гей не откинулся от СПИДа, тогда уже далеко не юный его бывший любовник, так и остался наедине со своими стразами в воспоминаниях, променяв luxury на целую жизнь и собственное лицо. Стоило ли все это, чтобы стать просто маской? Ответа нет и у Жасмин, кажется, ей в этой жизни по-настоящему важны только водка с мартини, и то, чтобы выглядеть обеспеченней, чем остальные. Ну, или хотя бы казаться.
