Итоги: 10 лучших фильмов 2017 года по версии Артура Сумарокова

“Дэйв сделал лабиринт”, “Оно” и другие лучшие фильмы 2017 года по версии Артура Сумарокова

Украинская военная драма, сюжет которой основан на истории длительной обороны Донецкого аэропорта. Снятый по сценарию одного из лидеров «новой драмы» Натальи Ворожбит, фильм Сейтаблаева пытается осмыслить происходящий военный конфликт, частенько превращаясь в перекличку совершенно противоположных мнений, лозунгов и жизненных взглядов. Неидеальный с точки зрения киноязыка, но при этом и не ходульно-пропагандистский, фильм «Киборги» создает те самые необходимые мифы, без наличия которых невозможно бывает даже жить.

Гротескная псевдодокументальная драма знаменитого акциониста Олега Мавроматти является куда как более убийственным комментарием к идеологии «русского мира», нежели «Нелюбовь» Звягинцева, прошитая красными нитями конъюнктуры. История луганского блогера Геннадия Горина, живущего в условиях военного конфликта, из частного экзистенциального кошмара превращается в обобщенный портрет воюющих, сочувствующих и просто наблюдающих. И чем сильнее становится безумие главного героя, тем яснее кажется весь тот ужасающий абсурд, в котором не запрограммировано ни на мир, но и не на войну.

Укорененная в кавказскую реальность девяностых годов, «Теснота» дебютанта Кантемира Балагова аппелирует к темам непреходящим: отношения между детьми и родителями, первая и в то же самое время последняя любовь, конфликт старого и нового миров. Опираясь на собственный жизненный опыт в описываемой режиссером этнической среде, Балагов снял один из самых бескомпромиссных и гиперреалистичных фильмов современного российского кино, в котором от удушающей тесноты вокруг невозможно убежать, не расплатившись сполна.

Социальный психологический хоррор на тему сексуального рабства намеренно уходит от всех благостных клише rape&revenge фильмов, исключительно благодаря тому что сценарная основа ленты имеет реальную предысторию. Фильм Асенсио совершенно не обещает катарсиса, а лаконичность повествования компенсирована насыщенным психологизмом картины. «Самый красивый остров» является донельзя простым, но действенным развенчиванием мифа о США как стране возможностей, особенно если все таланты исчерпываются лишь знанием английского на самом базовом уровне.

Несмотря на то что 2017 год оказался крайне урожайным на экранизации Стивена Кинга, лишь только картина «Оно» воскресила надежду что переводить тексты автора на язык кино умеет не только Фрэнк Дарабонт. Основное достоинство этого фильма – практически осязаемая кинговская атмосфера, причем перенеся действие киноленты в восьмидесятые, Мускетти буквально подчеркнул связь своей картины с другой знаменитой кинговской экранизацией – «Останься со мной» 1986 года. И история зловещего клоуна-детоубийцы Пеннивайса лишь дополняет, делая максимально концентрированной, историю «Клуба Неудачников», которые за один год стали взрослее многих окружающих их взрослых.

Тело кинотекста этой беспощадно физиологической антологии, действие которой происходит в хтоническом Лос-Анджелесе, испещрено шрамами, нарывами и разного рода малоаппетитными мутациями, которые, однако, предстоит лицезреть максимально долго и с удовольствием. Одним словом, Апокалипсис, каким его увидел в своем режиссерском дебюте электронный музыкант Flying Lotus, снявший фильм в беспардонном стиле Тромы как раз в тот самый момент, когда грузовик Тромы давно перестал подвозить свое доброе и вечное, с гирляндами кишечника и золотыми ливнями. Три истории любви, одиночества и боди-позитива плавно перетекают друг в друга, а призывы к терпимости частенько прерываются истериками по поводу остро назревшей необходимости масскиллинга.

Претенциозный и китчевый фильм не то ужасов материнства, не то ужасов литературного гения от режиссёра Даррена Аронофски соткан из такого количества пошлых трюизмов и доморощенной религиозности, что самая лучшая часть фильма – третий акт, в котором трагедия и трансгрессия попеременно обмениваются французскими поцелуями – и вовсе воспринимаются на автопилоте. Строго говоря, Аронофски испытывал самые нежные чувства к хоррорам еще со времен своего дебютного «Пи», но только лишь в «маме!» решил полностью отпустить на волю своего внутреннего садиста, дабы подвергнуть публичной порке собственную музу – как реальную (Дженнифер Лоуренс), так и метафорическую (упорные сравнения «мамы!» с «Антихристом» подсказывают что в Аронофски дремлет один фон Триер). Акт публичного самоудовлетворения/самоистязания, однако, удался на славу.

«Дэйв сделал лабиринт» Уоттерсона является одной из самых причудливых независимых картин прошлого года. Будучи более чем очевидно срифмованным с психоделическими кинофантазиями Мишеля Гондри (если он гипотетически решился бы снять хоррор), фильм Уоттерсона в первую очередь повествует о трудностях взросления, тем более что собственноручный лабиринт Дэйва из картона и ночных кошмаров идеально иллюстрирует мятущиеся душу, тело и разум хорошо если уже не юного девственника, который вместо свободы предпочел абсолютное заточение. Собственно, весь этот сложносконструированный лабиринт и есть тем физическим воплощением невозможности Дэйва преодолеть свой инфантилизм, он до такой степени привык играть в игры собственного разума, что уже сама эта игра подсознательного стала им овладевать. И подавлять.

На первый взгляд, «Ритуал», снятый по роману Адама Нэвилла, представляет из себя не более чем крепко сбитую компиляцию из множества жанровых штампов: таинственный лес, мерзкое чудовище в нём, хижина в лесу, любит-не любит-убьет-не убьет. Впрочем, излишнего проговаривания трюизмов в фильме, и экзистенциальный опыт выживания способствует еще большей эмоциональной сплоченности героев ленты, хотя наиболее драматургически достоверным является персонаж актера Рейфа Сполла. Однако Брукнер выстраивает драматургию своего фильма так, что по итогу «Ритуал» превращается в полновесное авторское высказывание о коллективном и сугубо маскулинном опыте страха и погружения в собственное бессознательное.

Являющийся экранизацией одноименного (био)графического романа Джона Бэкдерфа, дебютный фильм Марка Мейерса «Мой друг Дамер» воспроизводит на экране медленное и неумолимое становление одного из самых жестоких серийных убийц в истории США. На фоне предыдущих биографических опусов о деяниях Дамера, среди которых затесался даже дико кровавый и идиотский кроссовер «Дамер против Гейси», картина Мейерса максимально аккуратно исследует психологию идущего к большому успеху маньяка. И это ускользающее состояние нормальности героя Росса Линча зафиксировано режиссером с очевидным синефильским наслаждением, ведь про «Моего друга Дамера» так и хочется сказать, что именно так бы снял кино про маньяка небезызвестный Джон Хьюз.