К концу времен (To the Ends of Time), 1996, Маркус Роткранц
Екатерина Волкова о прелести рыцарской и пиратской романтики.
«К концу времен» такой же привет из VHS -детства для поколения, народившегося в 80-е как «Бесконечная история», «Русалочка» и «Эвоки». Это окутанная тоской по утраченному, история о добре и зле, волшебстве и коварстве. Не поражающая техническим совершенством, ибо его в фильме ощутимая нехватка (декорации нарисованы на картоне, комбинированные съемки а-ля «Синдбад»), но проникающая куда-то в закоулки духа и души уникальным видением мира, романтикой одновременно рыцарской и пиратской. Зачаровывающая концентрацией необычайного, волшебного, как «Сказочник» 1987 года.
В далеком царстве, в далеком государстве корабли ходили по небу. На высокой скале стоял город, власть в котором, алкали заполучить злодеи. Таковы сказки, такова жизнь. Ведьма Карнисса похитила изобретение Эсхила – придворного чародея, проект машины, способной управлять временем. Она хочет использовать ее, чтобы погубить все живое. И вот машина построена и работает…
Театральность декораций и грима, откровенная дешевизна макетов воздухоплавающих кораблей и съемки на грани сердитости компенсируется душевностью, которая при всем техническом совершенстве, почти отсутствует в современных лентах.
Часы пролетали, как секунды, года, как недели. Только что созревшие овощи гнили на корню. Дети, еще вчера игравшие и о любви не ведавшие, сегодня юношами и девушками спешат сорвать первые поцелуи, пока завтрашняя старость не согнула их спины и обескровила губы. Жизнь ускользала, как песок сквозь пальцы. Жизнь ускользает, как песок сквозь пальцы. Еще вчера дети ждали кино в 21.00 на СТС и «К концу времен», пренебрегая домашними заданиями. Сегодня уже взрослые дяди и тети спешат на работу, сами давно папы и мамы, а завтра… Цените жизнь, цените время. С «советом» ленты сложно спорить, еще сложнее следовать ему.
«К концу времен», рецензия
Как и во всякой сказке в этой были не только злодеи, но и герои. Принцесса Стефани и ее друг, а после и возлюбленный Джейк. Как и во всякой сказке противостоять настоящему злу способна только настоящая любовь. Кем был бы Тесей без Ариадны? Кучкой костей в одном из закутков лабиринта. Персефона так бы и грустила в мрачном царстве Аида, если бы не Деметра, чуть не погубившая землю, скорбя о потерянной дочери. Победу над злом одерживает любовь во всех ее проявлениях: материнская, братская, к жизни, к свету, к правде, к принцессе, как человеку, личности, индивидуальности, а не воплощенной мечте о полцарстве. То самое, затасканное, заезженное чувство, захватанное, как поручень эскалатора в метро, утратившее искренность от бессмысленных повторений в замыленных сериалах, пошловатых фильмах и только в сказках обретающее свою изначальную цельность, чистоту и достоверность.
Театральность декораций и грима, откровенная дешевизна макетов воздухоплавающих кораблей и съемки на грани сердитости компенсируется душевностью, которая при всем техническом совершенстве, почти отсутствует в современных лентах. Животными живыми, а не спецэффектными. Актерами, разговаривающими друг с другом, а не с голубым экраном. Луной, до которой можно дотронуться рукой. Звездами, отпущенными на волю Солохой. Легкой грустью от того, что ведьма все – таки победила, как всякий раз побеждает человека время. Символично, что главные герои, повзрослев, состарившись на несколько лет, так и не вернули украденного у них детства, перешагнув сразу в зрелость, сковав себя оковами брака и управления государством, которое пусть и живет в мире, но не позволит своим владыкам наслаждаться безмятежностью.
