Полина Глухова пишет письмо Деду Морозу и выясняет, что универсальность Тома Хэнкса позволяет не иметь инфоповода для присутствия Тома Хэнкса в повседневной жизни
Представим, что этот текст- школьное сочинение ученицы класса пятого или шестого «Г», письмо Деду Морозу (* – потому что Дед Мороз русский, а значит – православный, как Том Хэнкс, хоть Том Хэнкс и не русский, он наполовину англичанин, наполовину – португалец). Ученица пятого или шестого «Г» класса попросила на Новый Год и Православное Рождество только один подарок, к несчастью такой же сложный в приобретении, как «чтобы не было войны» и « чтобы мама была здорова». Это карманный американский актер Том Хэнкс, которого можно доставать из дутых штанов и находить в этом спасение в суровые русские зимы.
Одного хорошего пожилого человека, у которого тоже, как у Тома Хэнкса, есть пишущая машинка, – Александра Эммануиловича Бородянского – всегда увлекали шпионские фильмы больше всяких других. Мир шпионского кино должен быть очень точно продуман и сделан, в этом мире тоже есть определенный уют, хотя ты и смотришь на экранные проделки с легкой опаской. Герой Тома Хэнкса, пересекая шпионский мост в фильме Спилберга, возвращаясь домой тихим и скромным победителем, становится другом для коллеги- шпиона из «вражеского лагеря СССР» просто потому, что с героями Тома Хэнкса невозможно не водить дружбы. Будь ты шпион из вражеского лагеря, будь ты юркий злодейчик Ди Каприо в «Поймай меня если сможешь» – ты неизбежно будешь уважать Тома Хэнкса, проникаться к нему доверием, не мыслить своей повседневной жизни без присутствия в ней Тома Хэнкса. И дружба эта, и это уважение продлится до конца жизни обеих сторон.
Иллюстрация Полины Глуховой
Очень часто, когда едешь на общественном транспорте, приходится утыкаться в чужие куртки и шубы носом, слишком тесным становится контакт с незнакомым попутчиком, с которым и не очень-то хотелось ехать. И вот тогда можно вызвать психологическую помощь в лице невидимого, сидящего внутри образа Форреста Гампа, созданного прежде всего не Уинстоном Грумом, не Робертом Земекисом, а Томом Хэнксом, Дурак дураку – рознь, а в момент раздражительности и ненависти к собственной рутине спасительным уютом в сердце выступает вопрос: «Стал бы Форрест Гамп злиться на Шубу или Куртку перед лицом?». Не стал бы. И в этом не было бы пресмыкания перед обстоятельствами/ положениями души и тела. Это всего-навсего, но точнее – целая доброта.
Том Хэнкс очень любит свою жену, уже с 1988 года. Идею своего православия он понимает, вероятно, буквально. Он не разводится и, хочется верить, никогда не разведется. Для развода у него был первый брак, о котором уже никто не помнит. Просто тогда Том Хэнкс еще не принял православие. Он посвящает жене сборники рассказов и премиальные статуэтки. Может всплакнуть от любви, что прекрасный жест для мужчины, если он редкий и уместный. Например, со сцены.
Герои Тома Хэнкса – очень хорошие мужчины. В «Неспящих в Сиэттле» герой Сэм Болдуин грустно говорит: «Проснусь завтра серым утром, буду день дышать воздухом, а потом пойму, что уже и не помню прошлой жизни». Фишка героев Тома Хэнкса в том, что они не забывают прошлых жизней и умерших жён. И потому такие герои всегда внушают доверие.
-Пап, а если ты встретишь новую жену, ты будешь заниматься с ней сексом?
-Конечно,- отвечает герой Тома Хэнкса
В мире Тома Хэнкса секс есть, но только его никто никогда не увидит потому что… Потому что Том Хэнкс лучший шпион за земле. Даже жена шпиона не знает, что он спасает зад Америки в послевоенной Германии.
Открываешь «Уникальный экземпляр» (сборник светлых грустных и смешных рассказов Тома Хэнкса) – и Том Хэнкс сразу формирует твою действительность на свой лад. Ты читаешь о мирах, в которых путешествует Том Хэнкс и его широкая душа, представляешь, как эти миры создавались в гостиницах, дома, в актерских трейлерах, путем набивания заботливых букв на накопленных и разных пишущих машинках. Все персонажи Тома Хэнкса очень свои, бесхитростные люди, с неурядицами и обстоятельствами, которые укрепляют их и без того богатую внутреннюю организацию.
Обращаясь к Деду Морозу с просьбой о карманном Томике Хэнксе, ученица пятого или шестого «Г» класса ищет способности выжить в любом уголке мира, в любом настроении, при любых обстоятельствах. Ведь Том Хэнкс выжил на необитаемом острове в «Изгое», прожил несколько месяцев в аэропорту в «Терминале», когда его страна погибла. Том Хэнкс нашел лад с собой и на чужой, хитрой земле в «Голограмме для короля». И даже почти победил СПИД в «Филадельфии».
«Вирджил допил пиво и пошел к стенному шкафу за портативной пишущей машинкой «Ремингтон». Ее, совершенно новую, купила для него Делорес, когда он лежал в армейском госпитале на Лонг-Айленде, в Нью-Йорке. Вирджил набивал ей письма здоровой рукой, а потом психологи научили его печатать вслепую, и Вирджил назвал этот метод «слепая печать пятью с половиной пальцами».
Он вытащил машинку из футляра, поставил на низкий журнальный столик и заправил, как всегда, два листа бумаги, один поверх другого – чтобы не повредить валик.
– Готовьте послания Святому Николасу, или Деду Морозу, или как там его полное имя, – сказал он детям, когда они вернулись в гостиную, пахнущие зубной пастой и свежей, чистой фланелью.
Первой печатала свое послание Джилл, она делала пальцем один клац за один подход: буква за буквой, клавиша за клавишей.
дорогой сантаа клас благадарю тебячто прешол опять и спасибо за докторский чемоданьчик и куклу Ханни Уокер которые ты мне подариш веселого раждества с любовью ДЖИЛЛ БЬЮЭЛ»
Том Хэнкс «Сочельник 1953-го»
