Екатерина Волкова открывает цикл текстов об экранизациях Стивена Кинга
По грязной воде рядом с белесым трупиком цыпленка и бутылкой, в которой заточены сигаретные окурки, скользит бумажный кораблик. Мимо проплывают панорамы Дерри (Член Иисусов, гребите быстрее мимо!), Касл-рока (Только сегодня щепка с Ноева ковчега по цене в полдуши!), Дьюма-Ки (Причалим? Может, si, может, нет). На его борту путешествуют «постоянные читатели» Короля ужаса, прислушиваясь к стуку клавиш старой печатной машинки, на которой отсутствуют некоторые буквы, так что потом автору приходится дописывать их в тексте от руки. Издалека, оттуда, где над горизонтом клубятся багровые, грязные тучи льется песнь розы, прерываемая гудением текст-процессора. Кораблик покидает выцветший мир, где еда лишена вкуса, а запахи истаяли, позади слышится хруст и чавканье, а впереди …
2017-ый год – год Стивена Кинга: вышла долгожданная экранизация «Темной башни», произведения знакового для писателя, хотя лучше бы и не выходила. Новая версия главного романа о монстрах – «Оно», сериалы «Мистер Мерседес» и«Мгла».
2017-ый год – год Р. Брэдбери, Р. Толкиена, Д. Стейнбека, У. Голдинга, Ш. Джексон, авторов, чье творчество мы узнаем в работах мастера ужаса. Чарли говорит: «Фт-т-т», – а под колесами скрипит песок в окрестностях Безнадеги. «Бей свинью! Глотку режь!» – рвет барабанные перепонки крик одичавших мальчишек, готовых разорвать на куски героев «Сердец в Атлантиде», «Оно», «Тела», «Кэрри».
Стивен Кинг – американский писатель с упоением пишущий об Америке, однако препарирующий страхи, свойственные каждому человеку не зависимо от государства, где тот проживает, ведь в каждом шкафу живет бука, а под кроватью – монстр. Умело используя саспенс, Космический ужас, отвращение, Кинг делает все для того, чтобы вышедшая из-под его пера история жила собственной жизнь, оставаясь с читателем на долгие, долгие годы. Его творчество, впитавшее наследие англо-американской литературы, массовой культуры, комиксов и фильмов ужасов категории «В», преломляет древние мифы в осколках пивных бутылок и брызгах пьяных фейерверков, позволяя автору писать о вещах несовместимых с благополучной, упорядоченной реальностью.
Писателя упрекают в многословности, излишних подробностях, которые для сюжета не важны. Многие современные авторы пишут охвостьями, следуя вкусам аудитории, избегая описаний, «красивостей», литературщины, чтобы историю быстрее проглотили и купили (скачали) следующую (ср. Бентли Литтл). Кинг остается верен «кирпичам», почти остается, все-таки последние книги не так увесисты, как вышедший несколько лет назад «Под куполом». Однако во многом именно за литературщину автора любит «постоянный читатель». Описания и отступления рисуют отдельную вселенную, где грани между мирами зыбки, и о них трутся шершавыми боками твари из подсознания и хаоса. Эти миры давно связаны воедино невидимыми лучами, позволяющими Риччи и Бев танцевать на глазах у Джейка Эппинга, отцу Каллэгану помогать ка-тету, а Черному человеку служить злу на всех уровнях Башни. В «Песне Сюзанны» Кинг и самого себя вписал в историю, сделав творца – творением, автора – персонажем, соединив реальность и вымысел в парадоксальную творческую петлю.
«Я литературный аналог „биг-мака“ и картошки фри», – говорил Стивен Кинг о своем творчестве в 1985 году и опровергал собственные слова. Несмотря на то, что автор работает в условно низком жанре, он обращается к темам серьезным. Обличает людские пороки, рисуя мерзкими и липкими красками суть самого страшного монстра – человека. Заполняет страницы социальными проблемами, кричит об ужасах войны, расизма, ненависти. В «Буре столетия» ставит население захваченного демоном острова перед невозможным выбором. В «Долгой прогулке» задолго до «Голодных игр» приносит в жертву тоталитарному государству подростков. Переосмысливает распятие Христа в «Зеленой миле». Среди мрака и тьмы старается вселить в читателей надежду.
В жанровой литературе нет писателя, способного тягаться с автором «Темной башни» в популярности, количестве экранизаций, тиражей, переводов. Да, есть Баркер, Нэвилл, Судзуки (в каждой стране Свой), но эти имена знакомы лишь фанатам хоррора, а Стивен Кинг московской осенью лежит в сумочке, пока в плеере плачет Стинг, избавляется от трупов для Сыновей анархии; духом «Противостояния» пронизаны первые сезоны «Ходячих мертвецов», а «Очень странные дела» прямо цитируют «Воспламеняющую взглядом», «Туман», «Тело».
Стивен Кинг
Найдется ли хоть один современный российский автор хоррора, не знакомый с творчеством Короля ужаса и не испытавший на себе его влияния? Упреждая презрительные замечания относительно современного отечественного хоррора, который, как и современное отечественное кино, вроде есть, но лучше б не было, замечу, что жанр на постсоветском пространстве жив не только стараниями многоликого Варго. Так, серия «Самая страшная книга» радует уже который год. Социалистический реализм не терпел идеологически бесполезной чуши, и на несколько десятков лет черная кровь, капавшая со страниц «Вампиров» Больше Ври, была предана забвению. Упыри и волкодлаки вернулись в нашу жизнь в 80-е, 90-е вместе с книгами Кинга, отпечатанными на «туалетной» бумаге. Интересный материал на эту тему можно найти в книге В. Эрлихмана «Король тёмной стороны». Работа не слишком содержательная, ибо состоит по большей части из пересказов произведений писателя и в плане наполненности уступает «Сердцу, в котором живет страх» Л. Роугек и «Как писать книги» самого Кинга, но занимательная в том, что касается проникновения Короля ужасов на отечественный книжный рынок. Несмотря на то, что от тигров, обитающих в школьных туалетах, отечественные хоррорщики стараются сбежать, влияние Короля заметно. Например, бабуля и внук в «Снежках» М. Парфенова выглядят очень уж знакомо. Творчество писателя крепко связано с кинематографом, не только в качестве сценариста (КиноПоиск выдает цифру в 233 ленты), но и актера. Кинг нередко появляется в эпизодических ролях в экранизациях собственных произведений. Не говоря о том, что автор рос на фильмах ужасов, впитывая каждый кадр лент вроде «Я был подростком-оборотнем», «Я был подростком-Франкенштейном», «Земля против летающих тарелок», «Создание из Черной лагуны», сильное впечатление произвела «Психушка» 1948 года и, конечно же, ленты Кормана. Один из первых рассказов Кинга был написан под влиянием вольной экранизации «Колодца и маятника». Писатель регулярно делится впечатлениями о просмотренных фильмах в Твиттере, среди лент понравившихся Королю за последние годы – «Ведьма», «Вскрытие Джейн Доу», «Сквозь горизонт», «Багровый пик».
В работе «Как писать книги»Кинг советует начинающим авторам писать о том, о чем знаешь, он сам пишет так же, уточняя: «Говорят, что писать нужно прежде всего о том, что тебе хорошо известно. Если бы я поступал именно так, то никто бы не стал читать мои книги, поскольку все, что я знаю, довольно обыденно… Однако я могу писать об обычных вещах, наполняя их элементами выдумки». В произведениях, созданных после несчастного случая, боль, и так всегда бывшая выпуклой, физически ощутимой, превращается в коварного злого бога, неумолимой волной перетекающего со страниц на кончики пальцев, распространяя по живому, остро чувствующему телу белесые нити, страшные, как ночь в палате гнойной хирургии. Ричард Бахман, «подражатель» Стивена Кинга, «автор» «Ярости», «Бегущего человека», «Долгой прогулки», умерший от воспаления псевдонима, восстает из мертвых на страницах «Темной половины». Алкогольная и наркотическая зависимость, с которыми боролся писатель, заразили героев его произведений, даже Дэнни Торренс, вынужден противостоять и этим вампирам в романе «Доктор Сон», несмотря на то, что уже несколько лет Кинг предпочитает коксу коку. Если же обыденное перестанет пугать, будем держать пальцы скрещенными, чтобы на глаза писателю попалось «Слабительное от творческого запора» Форреста Ингла.
Кораблик Дэнни плывет по кровавой реке, омывающей берега, сшитые из человеческой плоти, из которой кричат искаженные агонией лица, торчат обломки костей, свисает осклизлая кожа. В воду-кровь падают гнилые зубы, заставляя разбегаться по вязкой багровой поверхности ленивые круги, почти опрокидывающие судно-фантазию. Каждый раз, отвечая на вопрос «А что, если..?», Кинг утаскивает читателя в зал старого никель-одеона, выстроенного из грез и пыли на необитаемом острове, к которому пристает потрепанный кораблик Дэнни, на бортах – следы когтей и зубов. На этом острове окружающая действительность перестает существовать. Затерянному в белизне долгого джонта (Там вечность!) читателю-зрителю, остается только прислушиваться к стуку стоптанных каблуков по асфальту, залитому чернилами из мертвых городов. Дрожать в ожидании дикой боли, гадая, что топор отсечет в наказание за непослушание… Палец?… Ногу?… Застыть в предчувствии неизбежной смерти, которая явится Озом Великим и Узасным в алом, как платье Ребы, плаще, в руках держа связку разноцветных шариков (Мы все здесь летаем!). Посткритицизм предлагает вам места в первом ряду этого кинотеатра, чтобы совместно оценить ленты, созданные под влиянием человека, который боится всего на свете и щедро делится своими страхами со всем миром потому, что иначе не может.
