Кайт (Kite), 2014, Ральф Зиман, рецензия
Антон Фомочкин последними словами клеймит беззубую беспомощность «Кайта»
Родители Савы были убиты по поручению однорукого бандита Эмира. Она свято верит в это, и единственная цель ее жизни – месть. Холодное блюдо нужно подать любой ценой, даже не задумываясь, а не застрянет ли ненароком в горле эта кость. Вот и остается бедняжке каждый день одеваться как похотливая школьница, вид которой должен вызвать желание затащить в ближайшую подворотню не только Гумберта, но и вообще любую особь мужского пола, независимо от его ориентации. Способ прост – соблазнение, убийство. Все шло хорошо. Чернокожий коп-опекун продолжает водить за нос своих коллег (вот-вот и с экрана прозвучит райтовское «несчастный случай), верхушка криминального мира повержена, да только на горизонте появляется мальчик, который читает Саве мораль, а еще любит прыгать и ходить боком. Как-то так.
Стилистика треш-триллеров 90-ых, электронный бит, который не прекращается, кажется, ни на минуту, кислотные краски, активно контрастирующие с нарочито обесцвеченным пространством, в котором находятся герои
Стилистика треш-триллеров 90-ых, электронный бит, который не прекращается, кажется, ни на минуту, кислотные краски, активно контрастирующие с нарочито обесцвеченным пространством, в котором находятся герои. Этакий знакомый, который пятнадцать лет назад торговал ЛСД, и до сих пор живет тем временем. А ведь взятое за основу одноименное аниме, казалось бы, открывало куда большие перспективы, чем блеклая попытка создать очередную антиутопию, акцент в которой сделан на социальном упадке. Естественно, без хентая, но и без визуальных находок, которыми славился первоисточник. Всего-то две под копирку снятые сцены, сыгранные, правда, на уровне детских утренников. Извращенный микс из излюбленного сюжета Люка Бессона, кривляющихся злодеев из «Дика Трейси» и паркура, который никогда еще не был настолько не нужен.
Сложно найти в «Кайт» хоть толику обаяния. Дворовая романтика. Они были друзьями. Стираются лица. Очередная ампула обнуляет прошлое. Падают головы. Слишком неестественно, не стоило экономить на гриме. Штампы последовательно отрывают концепции то руки, то ноги с легкостью малолетнего садиста, развлекающегося с пойманной мухой. Режиссер Зисман рвет ритм, краткосрочные сцены вылазок на территорию врага сменяются продолжительными диалогами, весь смысл которых сводиться к стенаниям о потерянной памяти и потребности в возмездии. Прислушайтесь – да, это тишина, за искусственно-пластиковым миром нет вообще ничего. Где-то рядом – белое пространство, та самая пустота. Это фильм-торчок, которому не хватило на дозу, и началась ломка, он суетится, забывает, о чем говорил, картинка дергается и периодически перед глазами все плывет. Финальный твист, по сравнению с которым «убийца-дворецкий» – сюжетный поворот похлеще финала «Шестого чувства» – хоть и заимствует многое у оригинала, вызывает лишь раздражение своей беззубой беспомощностью. Хотя, учитывая, что дальше Зисман начинает давить на жалость, это еще не самое худшее.
