Мозаика
Кобейн: Чёртов монтаж (Kurt Cobain: Montage of Heck), 2015, Бретт Морген
Виктория Горбенко рецензирует документальный фильм о Курте Кобейне
«Чертов монтаж» – это микстейп, записанный Куртом Кобейном на аудиокассету в 1988 году. По тому же принципу склеенных вместе обрывков организован и документальный фильм Бретта Моргена. Счастливчик-режиссер получил неограниченный доступ к личным архивам исполнителя, где, по слухам, нашел много всего интересного, в том числе неизданный музыкальный материал, семейное видео, километры бумаги, испещренной обрывками мыслей, песенных текстов, списков повседневных и не очень дел, рисунками на полях. За восемь лет работы и с продюсерской поддержкой Фрэнсис Бин Кобейн Моргену удалось систематизировать свои находки. В окончательную версию фильма не вошло, например, припозднившееся интервью с Дэйвом Гролом, зато своими воспоминаниями о Курте поделились и его родители, и вдова, и первая подружка, и третий участник Nirvana Крист Новоселич. Тут, впрочем, сразу стоит оговориться, что «Montage of Heck» лишь в малой степени затрагивает восхождение к успеху культовой группы, равно как и отказывается играть в конспирологическую детективную историю. По словам режиссера, он намеренно не хотел поэтизировать смерть, предпочтя сосредоточиться на жизни.
“Кобейн: Чертов монтаж”, рецензия
Кроме интервью с близкими, в фильм включены концертные записи, череда коротких интервью с музыкантом, на которых он всегда старательно отворачивается от камеры и пытается спрятать лицо за прядями небрежно свисающих волос, архивные хоум-видео, запечатлевшие Кобейна как посылающим воздушные поцелуи белокурым малышом, так и худым, покрытым язвами, но все равно счастливым отцом. Помимо прочего, документалка Моргена пытается говорить со зрителем внутренним голосом Курта, пытается донести послание, бережно собранное из множества разрозненных деталей. На экране оживает анимированный герой, который рассказывает о преследовавшем его чувстве одиночества, о постоянных физических страданиях (музыканта мучали боли в желудке неясного происхождения), посланных, как будто, в довесок к таланту, о стыде из-за ощущения себя другим, о нетерпимости к поражениям, об ярости, вызванной беспардонностью СМИ, об отторжении своей славы. Удивительно, сколько темной и грозной тоски умещалось в этой светловолосой голове беззаботно дурачащегося на кадрах старых пленок совсем еще молодого человека.
Воссозданный Моргеном образ Кобейна субъективен, но невозможно отказать режиссеру в том, насколько мастерски собрал он свою мозаику. По его версии, Курт предстает личностью, раздираемой противоречиями: мечтающей иметь семью, но разрушающей ее, неспособной ни ужиться с родителями, ни обрести спокойствие в отношениях с Кортни
Разумеется, воссозданный Моргеном образ Кобейна субъективен, но невозможно отказать режиссеру в том, насколько мастерски собрал он свою мозаику. По его версии, Курт предстает личностью, раздираемой противоречиями: мечтающей иметь семью, но разрушающей ее, неспособной ни ужиться с родителями, ни обрести спокойствие в отношениях с Кортни; постоянно творящей, обожающей эффект от живых выступлений, но презирающей популярность, нежелающей быть символом; нетерпящей критику в свой адрес и пишущей, что ненавидит себя и хочет умереть. Это кино – очередная охота на демонов, одолевавших душу одного гения. Но, глядя на растерянных людей в кадре, людей, которые в свое время не заметили, не поняли, не смогли остановить, глядя на них очень ясно осознаешь, что охота такая бессмысленна. Можно догадываться, по каким критериям допускают в Клуб 27, но нельзя взвесить своей рукой тяжесть большого таланта. Можно почувствовать, как чужое невыносимое одиночество холодит позвоночник, или как чужая ярость закипает в твоей крови, но невозможно понять, каково держать это все внутри себя. Можно, в конце концов, предполагать, насколько нестерпимо называться «голосом поколения», от имени которого ты вообще не собирался высказываться, но каждый, имеющий в доме ружье, никогда не приравняется к Курту Кобейну.
