«Краткий курс счастливой жизни», 2011, Валерия Гай-Германика, рецензия
Александр Елизаров видит в сериале Валерии Гай-Германики наглядное подтверждение невозможности счастья
В современном мегаполисе, ужатом до Нерезиновой около нулевых, живут и грустят четыре уже немолодые девушки. По сюжету, главная героиня отчаянно ищет счастья, потому что несчастна больше других, и, по-хорошему, пожалуй, единственная, кто его заслуживает, а остальные – кино же, ну – одновременно начинают раскачивать опостылевшие и не очень устои, периодически наслаждаясь положением дел вокруг, но чаще, конечно, переживая по все новым и новым поводам.
Персонажи в творчестве Германики – это всегда те, кто не поняли того, что во время схватила она: немолодые, но чертовски тупые и предельно инстинктивные особи, наперебой рассуждающие о диалогах с сердцем и семье как абсолютном счастье. Особое удовольствие ей доставляет наблюдать, как они то и дело стучаться в закрытые для подобных рассуждений двери и как им открывают эти двери только затем, чтобы банально трахнуть. Вместо библии – неформатная книга с глянцевой обложкой, вместо мессии – черти кто.
Вместо библии – неформатная книга с глянцевой обложкой, вместо мессии – черти кто
“ККСЖ”, кстати, еще и об этом: автор злосчастного курса – это не обязательно отдельно взятый конкретный человек, но обязательно индивид, абсолютно идентичный по уровню психоэмоционального развития своим слушателям. Собственно, именно в непризнании тотального равенства заключается одна из основных проблематик сериала: зачем тогда карьера и деньги, если единственной мерой успеха был и остается мужик в доме? В определенные моменты культурное расслоение зачем-то разделяет беспомощную дурочку в розовых очках и представительную бизнес-леди, невесть что забывшую в этой столичной конторке, – однако, в итоге все действия и бездействия сводятся к желанию не засыпать в одиночку на двуспальной кровати, только и всего.
О том, могут ли быть положительные персонажи в таком жанре, вопрос можно закрывать, другое дело, чего они все такого сделали, чтобы перестать разом аналитически оценивать ситуацию и хотя бы иногда плевать на свои животные начала? Ответа не находится ни в фильме, ни в жизни как таковой, которая в целом может и должна отличаться от того, чего это тут Германика напридумывала. И, честно говоря, ответ-то и не нужен – героиням достаточно синусоидально менять настроение, чтобы счастье вдруг оказалось под твоими окнами. Искать первопричину – это такое же бесполезное и ненужное занятие, как не верить навскидку словам о любви или пытаться изменить свое состояние не косметическими методами, а, например, взглядом со стороны на собственное поведение.
У Козловой ли, Германики мнение одно, притом непоколебимое: счастливы вы не будете. Никогда. Точно-точно. Все эти импульсные перемены, камбэки с цветами и кошками и такие важные расставания с прошлым – продукты скоропортящиеся, и то единственное, что позволено описываемым дамам, это смаковать уникальные моменты и вовремя быть готовыми к тому, что все, с чем им придется дальше жить – послевкусие, длительность которого обратно пропорциональна собственным ожиданиям. Поэтому титры, нарисованные классическим голливудским шрифтом, отдают не внезапной ложью, а намеренной попыткой обратить внимание, что “ККСЖ” – прежде всего художественное произведение. И как любое художественное произведение, оно может сколь угодно фиксировать быт и реалии, но, в конечном счете, оставаться пилюлей счастья и лучшим из невозможных сценариев, но никак не покадровым отображением мира за окном.
