Мертвец
Логан (Logan), 2017, Джеймс Мэнголд
Глеб Тимофеев рецензирует “Логана”
2029 год, почти все мутанты вымерли, а новых не рождается: вместо этого их пытаются выращивать в лабораториях с вполне очевидными целями. Старик Логан давно не бреет хэмингуэйскую бороду, он устал доживать, адамантиевые кости скрипят – возрастное – и силы кое-как существовать даёт только забота о старом друге, да призрачная и нелепая, в общем-то, мечта о своей яхте, на которой можно будет отправиться, наконец, в мир иной, подобно древнему конунгу или индейцу. Россомаха зарабатывает вождением лимузина, профессор Икс мечется по клетке и страдает от болезни Альцгеймера, его некогда великий мозг необходимо периодически успокаивать уколами и таблетками, иначе приступы психической болезни выливаются в жертвы среди мирного населения. На Логана выходит сердобольная медсестра, работавшая в центре создания и «воспитания» мутантов и просит отвезти одиннадцатилетнюю девочку в Северную Дакоту. Лора – молчаливое дитя с адамантиевыми когтями, способностью к регенерации и склонностью к звериной жестокости, и не столько её будут доставлять в рай для мутантов, сколько она будет провожать друзей в последний путь.
“Логан”, рецензия
Россомаха с переменным успехом накидывает плюх гопоте и читает в очках, Чарльз энергией сильнейшего телепата на планете успокивает неврничающих лошадей – занятия в самый раз для осколков старого мира, отправляющихся на свалку истории, но именно этого обычно нехватает героям графических романов. Личного, сокращающего дистанцию: не задротских подробностей, которые как раз можно опустить безо всякого ущерба, и не общечеловеческого пафоса, который моментально утомляет, а скрывающихся под супергеройской маской людей и их судеб. Именно поэтому плохо смотрится постановочное совершенство суперменов или копродукция толстосумовских синемаверсумов – оно всё, если угодно, худшее проявление «спагетти-вестернов», тогда как «Логан» – вестерн классический, что для жанра и для конкретной истории смотрится до боли соответствующим, идеально вписывающимся подходом. При этом дело не только в прямом цитировании: «Шейна», кажется, сейчас посмотрит на два порядка больше людей, чем раньше – но и в общей тональности и настроении, в динамке диалогов и характеров, и легко представить, например, Ксавье и Логана как постаревших Бутча Кэссиди и Санденса Кида. Фильм Мэнголда – очень прозаичное кино о смерти и старости, где легенды уходят не в эпицентре магической бури, закрывая попкорновые гештальты, а статистами перед лицом великого ничто, безразличного к статусу и наследию. All we are is dust in the wind. Смерть – это угасающее сознание, сухой кашель, и безразличный мрачный жнец с когтями из адамантия. Такой подход оставляет задуманную болезненную неудовлетворенность, но зато, как следствие, предлагает более острое сопереживание.
Один из основных приемов – частое и эффектное использование ультранасилия, и в «Логане» оно смотрится не дураковато-заигрывающим, как у Дедпула, не вычурно-пародийным, как у Квентина Тарантино и даже не показушно-реалистичным, как, например, в «Выжившем», а буднично-страшным, и отрезанные головы, разорванные глотки, мимоходом пронзённые щеки и располосованные с животным остервенением тела производят непривычно ошеломляющий эффект, как будто реальность устала скрываться за глянцевой стереотипностью, как будто слетел тонкий налёт цивилизации. В наше время, когда масштабное кино, а в особенности кино по комиксам, выглядит все больше гонкой вооружений, “Логан” похож на простое, но мощное и брутальное искусство, сродни кривым и рубленым изображениям на бивнях мамонтов. Где-то перекликаясь с «Мистером Холмсом» Билла Кондона, где-то прямо цитируя «Терминатора», в чем-то выступая почти уидоновской деконструкцией, фильм Мэнголда при этом умудряется оставаться историей очень личной, камерной и трогательной, как Иствудовское «Гран Торино» – историей ухода на покой, ухода монолитного и цельного этапа прошлого, слишком несовместимого с настоящим. Показатель, на самом деле, высокого мастерства – учитывая, что сигнатурный герой Хью Джекмана, как депповский капитан Воробей, смотрится классно далеко не в каждом из фильмов, олдскульная трилогия временами чересчур мультяшна и спекулятивна, а Сингер немного артефакт из позавчера, которому в реалиях «Минувшего будущего» и «Апокалипсиса» не слишком комфортно. Мэнголд как будто через сообразную фактуру вестерна прощается не столько с культурным пластом, сколько с собирательными зрительскими впечатлениями о нём, делая героя живее и интереснее, чем когда-либо.
В наше время, когда масштабное кино, а в особенности кино по комиксам, выглядит все больше гонкой вооружений, “Логан” похож на простое, но мощное и брутальное искусство, сродни кривым и рубленым изображениям на бивнях мамонтов
Нынешние антагонисты – не харизматичные носители диаметрально противоположной правды, а бездушные функционеры, в которых единственная человеческая черта – симпатия к «людям Икс», да и к той относятся, как к подростковому увлечению, и при малейшей возможности ищут шанса втоптать кумиров в грязь. В том, как люди в белых халатах воспринимают мутантов средством достижения цели, видятся даже не политические аллюзии, как в более ранних фильмах, а исключительно сатира на тему студийного конвеера, машины по созданию клонов. Новые мутанты не разговаривают – сказать им нечего, их создатели – как адские черти из последнего сезона Breaking Bad, периферийное абстрактное зло, которому даже теоретически симпатизировать невозможно, в отличие от «For Greater Good» того же Магнето. И это только оттеняет главную тему, не мешая ей: передачу наследия. Логану стригут бороду, возвращая олдскульный стиль – будто облачают в церемониальный доспех последнего самурая, и он уступает новому поколению, новой, живой крови. До поры до времени молчавшая Лора обретает голос и более выпуклую харизму, более эмоциональный бэкграунд ровно тогда, когда Логана покидают силы, как будто забирая его энергию. Лучшее, что может сделать Лора-Матильда и её друзья – впитать, пропустить через себя суровую красоту и житейскую боль, с которой прощался последний из людей Икс, вырасти, храня воспоминания об этих днях и об этих людях. И когда через пару десятков лет снимут римейки, с негром в роли Россомахи, хочется надеяться, что создатели вспомнят о безымянной могиле, где скособоченный крест похож на букву «Х», и на которой наверняка растет аглаонема.
