Нина навсегда (Nina Forever), 2015, Бен Блейн, Крис Блейн
Эрик Шургот рецензирует “Нина навсегда”
Холи крайне инфантильна и, вопреки имени своему, совсем не чурается греха. Объектом её страсти становится слегка заторможенный неудавшийся суицидник Роб, недавно потерявший любимую в автокатастрофе. Роб старательно избегает людей и коротает выходные в обществе пожилых родителей покойной девушки, всем видом старающихся показать, что в их мирной стариковской жизни ничего не поменялось. Загнанные в будничный плен супермаркета, Холи и Роб сближаются на почве социопатии, вместе слушают в подсобке инди-рок, вместе испытывают судьбу, перебегая оживленный хайвей, вместе ходят в кино. И вот уже первые посиделки у Роба дома начинаются с того, что Холи, особо не церемонясь, сбрасывает с себя одежду. Белая простыня принимает молодые тела, впитывает соленый пот, но уже через мгновения окрашивается алым. Из незримой глубины постели, как из запорошенной снегом могилы, покрытая увечьями, восстает Нина, та самая бывшая Роба.
“Нина навсегда”, рецензия
«Нина навсегда» — это вовсе не новое слово в жанре ужасов хотя бы потому, что к ужасам фильм можно отнести с огромной натяжкой. Понятно, что особо впечатлительным особам будет не слишком приятно лицезреть некрофильскую эстетику, но отвращение и страх, согласитесь, не одно и то же. Жанровая принадлежность «Нины» затерялась где-то между социальной драмой и черной комедией, изрядно сдобренной провокационным юмором на грани дозволенного. И, хотя легкомысленный тон подчеркивается бодрым, чуть ли не жизнеутверждающим саундтреком, незадачливой парочке явно не позавидуешь, и дело даже не том, что стоит им плюхнуться в объятия друг друга, как, откуда ни возьмись, появляется окровавленная Нина. Назойливая мертвая бывшая — это, очевидно, всего лишь неуклюжая, но невероятно оригинальная метафора любовного треугольника, в котором один из участников сугубо «виртуален» и засел в головах двух других. Этакая попытка рассказать наивную историю контркультурным языком, эксплуатируя лейтмотив смерти. Для Холи, постоянно видеть ожившего мертвеца — еще и отражение собственных внутренних страхов. Дело в том, что девушка учится на фельдшера и ей вот-вот предстоит встретить чужую смерть лицом к лицу. А Нина, она вроде как осязаема и осознает себя личностью, а вроде как мертва, и сама уверяет в этом героев, являясь в перерывах между их рефлексиями и неизменно в момент соития.
Как и любой другой провокационный фильм, этот обращен в первую очередь к человеку, готовому к экспериментам и способному принять произведение как вещь в себе. Особое противоречие «Нины», осложняющее её восприятие, кроется в контрасте неспешной медитативной истории, снятой в духе инди-клипов, и некроэстетики, подчеркивающей сексуальные девиации главной героини, и без того множащиеся по ходу сюжета
Полнометражный дебют братьев Криса и Бена Блейнов вполне ожидаемо был плохо принят зрителями. Как и любой другой провокационный фильм, этот обращен в первую очередь к человеку, готовому к экспериментам и способному принять произведение как вещь в себе. Особое противоречие «Нины», осложняющее её восприятие, кроется в контрасте неспешной медитативной истории, снятой в духе инди-клипов, и некроэстетики, подчеркивающей сексуальные девиации главной героини, и без того множащиеся по ходу сюжета. То есть, по сути, тут нет никакого напряжения, практически отсутствует раскручивающееся по спирали безумие — чередуя секс, истерики и рутину, герои пытаются избавиться от «трупа в постели», периодически ведя с этим трупом противоречивые беседы и ведясь на его противоестественные инсинуации. Это и впрямь специфично и остроумно, а сцены, в которых Нина, едва переваливаясь с боку на бок по окровавленной простыне, пытается присоединиться к резвящейся парочке, так вообще по-британски чернушны. «Нину» можно понимать как угодно: как аллегорию, как дремучий артхаус для ценителей, как заторможенный грайнд без расчлененки и со вполне приятной драматургией в духе качественных романтических комедий, в конце концов. Ясно одно — этот фильм, неважно, вызывает он отвращение, нагоняет скуку или приводит в восторг, запоминается надолго. А это, в эпоху самоповторов и постмодерна, едва ли не самая приятная особенность независимого кино.
