Нэнси (Nancy), 2018, Кристина Чоу
Эрик Шургот рассказывает о фильме Кристины Чоу
Одноэтажный городок припорошенный снегом – холодные полутона декораций однотипного и безвылазного быта американских задворок. Нэнси живет с матерью, но больше с котом, старым и потрепанным. Материнская злоба на болезнь Паркинсона и старость выплескиваются агрессией в сторону дочери. Нэнси за тридцать, за плечами выкидыш и скучная одинокая жизнь со сжираемой недугом родительницей. Каждый день девушка ведет блог, в котором пишет от имени беременной матери-одиночки, а на временной работе хвастается коллегам «фотографиями» со своей поездки в КНДР – вот селфи на фоне «большого здания», а вот это я и «какая-то площадь». Серость реальной жизни компенсируется вымышленными фактами биографии, но то, что прячется в сети за аватаром, становится явным с глазу на глаз. Единственный потенциальный друг не хочет иметь дел с «безумной мошенницей», мать тихо умирает во сне, но лицо Нэнси раз за разом остается совершенно спокойным, ведь по сути ничего не поменялось, лишь вечерняя тишина в доме стала еще более звенящей. За бесцельным просмотром ТВ девушка хватается за соломинку – её детские фото как две капли воды похожи на фотографии девчонки, похищенной много лет назад в торговом центре. Один звонок, один email, кот бережно усажен в переноску и пыльный интерьер пустого дома провожает Нэнси в дорогу.
Кадр из фильма “Нэнси”
Авантюра, предпринятая героиней фильма Кристины Чоу в эпоху доступных днк-тестов, кажется нелепой лишь на первый взгляд. Это не афера, не глупая попытка прижиться ради денег и сытого брюха на почве чужого горя. Для Нэнси поездка в другой город, в дом стареющей пары, прожившей пол жизни надеждой – возможность на пару дней побыть там, где она никогда не была по-настоящему – в семье. А там, в окруженном лесом уютном особняке, наполненном мерным стариковским бытом, словно бы тоже заждались уже настоящего семейного ужина. Так предприятие, кажущееся до мерзости циничным, в исполнении одинокой Нэнси неожиданно становится актом взаимопомощи, когда игра в имитацию родства позволяет поделиться скопившимся за годы теплом. И кто-то резонно заметит, что чудаковатая героиня Андреа Райзборо совершает подлость по отношению к этим милым и несчастным старикам. Но все камни осуждения пролетели бы мимо, случись такая невероятная оказия в реальности, и вовсе не потому, что она вряд ли могла случиться.
Полнометражный дебют Кристины Чоу прихрамывает, провисая в завязке и спеша там, где стоит замедлить повествование, но все-таки фильм вовремя приобретает форму законченного высказывания
Полнометражный дебют Кристины Чоу прихрамывает, провисая в завязке и спеша там, где стоит замедлить повествование, но в то же время фильм вовремя приобретает форму законченного высказывания. Холодные тона зимних городских пейзажей окружают людей, словно жестокий и равнодушный внешний мир, забирающий тепло. Герой Стива Бушеми (у Чоу в распоряжении был весьма солидный актерский ансамбль) увековечивает Нэнси на пленку, запечатывая в негатив каждую складку ее лица, словно заранее зная – она не его родная дочь, а значит уйдет за порог, и от этого “воссоединения” останется лишь фотопортрет. Бедолага-кот вызывает из глубины заснеженного леса призраки прошлого, наслаивающие мнимые воспоминания поверх реальных. Ближе к концу, чтобы оправдать свою героиню в глазах зрителя и сблизить её с обманываемой пожилой женщиной, Чоу применяет сценарный костыль, инородное тело в стройном организме повествования. Нехватка опыта берет свое, выливаясь в ненужную сценку, но к чести постановщика, концовка сглаживает впечатление, а на глазах усталой Нэнси наконец выступают слезы. Фары потертого авто освещают покрытую поземкой дорогу, а в окне старого дома свет горит вечным маяком, на который уже никто не придет.
