Песнь гранита (Song of Granite), 2017, Пэт Коллинз
Эрик Шургот – о драме Пэта Коллинза
Птицы поют не для славы. Джо Хини родился в маленькой рыбацкой деревне, затерявшейся на каменистых просторах ирландских берегов. Возможно, в ночь, когда его отец вместе с другими рыбаками выходил в бескрайнее море на своей старой лодке. Детство Хини было окутано запахом рыбы, пропитано морской солью, воспитано строгостью приходской школы, заполнено землей, забивавшейся под ногти при посадке картофеля. С первых лет жизни в этом безрадостном быте Джо окружало одно волшебство – песня. Не та задорная свистопляска, привычно возникающая в памяти современного зрителя при упоминании ирландской музыки. Sean-nos – дословно «старый стиль» – горловая, тягучая песня ирландских рыбаков и крестьян. Сложная в исполнении a cappella, обманчиво кажущаяся бесстрастной из-за полной сосредоточенности исполнителя. Sean-nos не просто народная песня, но всегда детальная история, форма литературного сказа, возникшая из богатого ирландского фольклора и осевшая в быту прибрежных деревень. Порой строки песни уносят в далекие небывалые времена, когда святой Ронан проклинал короля Суини, а иной раз воспевают трагическую историю простой любви белокурого пастора к молодой крестьянке. Устное творчество, передающееся от поколения к поколению. Уже в пять лет Хини начал петь, подражая отцу, к двадцати превзошел в этом деле родителя и уехал в Лондон, еще через десятилетие, в далекой Америке, пел и записывался для многочисленных, таких же как он, иммигрантов, искавших в Новом свете лучшей жизни.
Кадр из фильма “Песнь гранита”
«Песнь гранита» постановщика Пэта Коллинза – отнюдь не байопик, как может показаться, исходя из описания. По структуре фильм напоминает сон. Или даже предсмертные воспоминания Джо Хини, проносящиеся стремительными временными рывками из родной деревни, через пабы Дублина и Лондона к смертному одру в таком чужом Сиэтле. Это действительно песнь – не биографический очерк, но ярчайшие моменты жизни легендарного в узких кругах ирландского исполнителя. Мы видим застенчивого мальчика, прыгающего по камням близ родного поселения, а вот уже статный мужчина идет вдоль дороги в ожидании автомобиля, что увезет его из родных мест. Коллинз нет-нет да стилизует свой фильм под родную для него документалистику, при этом демонстрируя неожиданное богатство собственного киноязыка. И в этом ему активно помогает оператор Ричард Кендрик, безупречно справляющийся как со статичными кадрами ирландской природы, так и с тесными, набитыми людом, пабами. Как яркий пример – эпизод, в котором Хини исполняет длинную песню в переполненном баре. Слегка покачивающаяся камера располагается как бы за спинами первого ряда слушателей, на уровне головы – так режиссер и оператор создают эффект присутствия, словно зритель сам находится в зале паба, слушая пронзительный голос Джо.
Не имея четкого ритма, лента Коллинза отнюдь не лишена стройности. От такта к такту она просто обретает новую глубину и иные очертания. Это удивительным образом успокаивающее кино, сочетающее в себе горькую меланхолию и вечное ребячество влюбленного в родину и песню иммигранта. Тут очень мало слов, а большая их часть и есть те самые Sean-nos композиции из репертуара Хини, исполняемые разными непрофессиональными актерами. Эти голоса уносят за собой в волшебные гранитные гроты, удивляют своим слегка отстраненным величием, и в этом кроется прелесть вокального искусства – восхищение вне зависимости от понимания смысла причудливых хитросплетений слов гэльского языка. Уже к середине ленты кажется, что единственная цель Коллинза – познакомить зрителя с обособленной культурной средой, но чем дальше, тем сложнее оторваться от этой «музыки без музыкальных инструментов» – медитативной ирландской молитвы силам природы, морю, святым и самим себе. Что характерно, Хини, не получив широкой известности вне иммигрантского круга, пытался уже в Штатах обогатить свой репертуар более популярным фольклором и даже современной песней. Но, как говорят в таких случаях, душа не легла – исполнитель старого стиля остался верен тому, что слышал, еще лежа в колыбели.
Это отнюдь не байопик, как может показаться исходя из описания. По структуре фильм напоминает сон. Или даже предсмертные воспоминания Джо Хини. Это действительно песнь – не биографический очерк, но ярчайшие моменты жизни легендарного в узких кругах ирландского исполнителя
О жизни Хини из «Песни гранита» можно узнать не больше, чем из англоязычной Википедии. Зритель видит образ вечного беглеца – от дома, жены и сына, страны. При этом беглеца парадоксальным образом постоянно тянет обратно. Автомобильный гул Сиэтла закладывает уши стареющему Джо, вынужденному подрабатывать швейцаром. Он кладет руку на гранит здания, шум стихает, а перед глазами встает одна из многочисленных каменных оград, что разрезают ирландское побережье. Точно такую же ограду строил со своим отцом когда-то и сам Хини. В этом образе вероятно и кроется культурный код ирландца – вечного бунтаря и беглеца, непременно остающегося ирландцем даже вдали от родного берега. В кульминации ленты, когда Джо умирает на чужбине, его дух возвращается в далекое прошлое, на берег реки, где он робким мальчуганом искал птичьи гнезда в траве. На одном берегу этого метафизического Стикса стоит окрыленный юнец, а на другом – усталый старик. Круг жизни замыкается, и Джо умирает, навеки прощаясь с покинутой родиной, предстающей в фильме Коллинза не привычно зеленой, но монументально-монохромной и гранитной, а от того кажущейся еще более величественной.
