Большие глаза (Big Eyes), заметка
Глеб Шашлов трагедии художника в “Больших глазах”.
На дворе пятьдесят восьмой:страны гоняются вооружениями, критики и галеристы – видением и пониманием искусства. Народ жаждет красоты, а лучшие таланты поколения разрисовывают мебель. Молодая художница без средств к существованию, но с маленькой дочерью, от отчаяния выходит замуж за хлыщеватого балабола. Он – риэлтор, рисующий скверные пейзажи. Она – наивный гений, купившийся на сказки про Париж и Монмартр. Она будет писать картины, он – продавать от своего имени, потому что проклятый сексизм. Деньги – в дом, в семью, но что делать с потребностью в признании?
“Большие глаза” – кино о природе восприятия, зависти и потребления искусства. Можно сказать, что опоздали лет на N-дцать, но ретроспективный взгляд на культуру, пока нет глобального прорыва, а мелкие “пост-что-нибудь” – ежедневны, будет рекурсивен и постоянен, c’est la vie.
Стоило только убрать Деппа и Бонем-Картер, как сразу же вспомнилось, почему Бертона, главного попсиста Голливуда, вообще считали художником. Здесь минимум плохого Тима, как в “Алисе”, и максимум хорошего, как в “Эде Вуде”. И дело не только в вылизанной, как всегда, фактуре: одежда, музыка, цвета, дух времени. Дело в том, что старый сказочник ищет сказку, где должно, и где она всегда начинается: в реальных историях реальных людей. Нетривиальный конфликт, показанный лучшими актерами поколения – что интересно, нетипичными для Бертона, отчего фильм выглядит еще свежее. “Большие глаза” – кино о природе восприятия, зависти и потребления искусства. Можно сказать, что опоздали лет на N-дцать, но ретроспективный взгляд на культуру, пока нет глобального прорыва, а мелкие “пост-что-нибудь” – ежедневны, будет рекурсивен и постоянен, c’est la vie.
Ныне почти каждый фильм – в каком-то роде высказывание о структуре медийных развлечений, но далеко не каждый так тонок. В борьбе авторства и коммерции каждый может увидеть свое: кого-то душка Вальц натолкнет на невеселые мысли об отечественном кино, кто-то увидит самоиронию и некое извинение за то, что внутренний мистер Хайд натворил своей бесконечной готичной Джонниадой, кому-то покажется красивым рождение попсы из нерассуждающей любви, кто-то с умным видом попомнит Маслоу и скажет, что потребность признания и самореализации находится выше, чем пожрать. На деле же “Большие глаза” – это трагедия художника и трагикомедия кретина, а также – внезапно – лучший фильм Тима со времен, как минимум, “Крупной рыбы”, и просто на редкость отличное кино.
