Человек, который изменил все (Moneyball), 2011, Беннетт Миллер, заметка
Александр Елизаров о ярко выстреливающей бытовухе и других формальностях, из которых складывается магия ленты.
В “Moneybal” намного больше от “Social network”, чем от прототипированных спортивных драм о том, как важно побеждать после воодушевляющих речей. Нет, кто спорит, бесконечно скучно смотреть, как два часа мужик с грустным телосложением лица то вспоминает, как ему не повезло стать крутым игроком из-за тупой уверенности консервативных скаутов, то всеми морщинами исполняет за троих пустоту несбывшихся надежд и несдержанных обещаний. Но кино-то совсем не об этом.
Дело в том, что любой человек вынужден состоять из комплексов и психологических травм, и вся жизнь не имеет право уходить на что-либо иное, кроме ежедневной терапии. Герой Питта, казалось бы, необоснованно сентиментален и порой слишком уверен в себе (если, конечно, не знать всего заранее), однако в доверии его поступкам откажет либо бездушный, либо дюже слепой.
И все равно здесь это выстреливает ярко и аккуратно, удивительно ожидаемо и фантастически органично, светло и честно.
Магия ленты сводится к сущим пустякам, формальностям, бытовухе – такому место среди слезоточивых романов для девочек от двенадцати до пятидесяти шести. И все равно здесь это выстреливает ярко и аккуратно, удивительно ожидаемо и фантастически органично, светло и честно. С крупным планом дрожащей камеры, с любительской записью, которую больше никому нельзя слушать, с нечаянной фразой, которая структурирует ситуацию на молекулярном уровне.
Именно поэтому в сорок с чем-то чаще выбирают Окленд вместо Ред Сокс и дочурку вместо двенадцати с половинной миллионов.
