Жить по мечте
Территория, 2014, Александр Мельник
Армен Абрамян считает «Территорию» Александра Мельника одним из самых значительных российских фильмов XXI века
Экранизируя культовую книгу Олега Куваева застойной брежневской поры, Александр Мельник отринул всё политизированное, как это сделал в своё время и сам писатель. «Территория» – эпос о первопроходцах, осваивающих дикие ландшафты (буквально) на краю земли в поисках полезных минералов и, в первую очередь, золота, в котором страна особенно нуждалась после окончания Великой Отечественной Войны. Это второй опыт экранизации романа и несоизмеримо более удачный. Длинное, тягучее и затягивающее кино Мельника словно нарочно пренебрегает всеми возможными средствами для привлечения массового зрительского внимания, подсовывая сложную производственную повесть вместо авантюрного боевика о выживании «в диких условиях». Атмосфера жизни на Северстрое лишнего (и лишних) не терпела. Тяжёлый труд на Территории, если угодно, был проверкой на вшивость. Оставались только самые-самые: сильные, выносливые, с холодной головой и горячим сердцем. Также и здесь: к середине просмотра останутся только те, кому действительно интересно происходящее на экране, но они будут достойно вознаграждены к концу сеанса. И это несомненное достоинство одного из самых значительных произведений российского киноискусства 21 века, лишённого конъюнктурного душка, не имеющего коммерческого ориентира.
Куваев, как истинный ницшеанец, рассматривал историю человечества с точки зрения поступков людей храбрых, рисковых и исключительных. Эпицентром действия и катализатором поиска «золота территории» на оловянных приисках является главный инженер Чинков по прозвищу Будда. Чинков (Лавроненко), нежелающий сдавать в кулуарной борьбе вверенный в его ведомство объект, объявляет негласную войну начальству, подбивает геологов делать так, как он сам велит и безо всяких директив и бумажек – на совесть, на удачу, на азарт. Рискует сам и заставляет рисковать других. Он работает не с документами, а со страстями человеческими. Он легко угадывает людей и знает, как и на кого нужно нажать. Чинков – олицетворение той могучей силы, которая помогает прокладывать и возводить, расширять и углублять, увеличивать и возносить. Но он не герой в полном смысле, он часть общей героики в системе персонажей, каждый из которых – важное звено в цепи описываемых событий. Второй осевой протагонист – молодой инженер Баклаков (Добрыгин) – прообраз того, кем Чинков и ему подобные бывают в начале пути: амбициозные смельчаки, готовые за идею или за крупицу понимания данного им правого дела идти на смерть, но знающие наверняка: «если тебе суждено быть вознесённым, тебя вознесут другие».
“Территория”, рецензия
В Стране Советов, где нет поощрения частному капиталу и всё национализировано, нет и места индивидуалистической исключительности. Климат, что называется, иной. Люди здесь руководствуются не жаждой денег, не понятием общественного долга и не славой. Без взаимовыручки, без глубинного осознания «того непознанного, во имя чего зачинается и проходит индивидуальная жизнь человека» элементарно не «смогёшь» сделать ничего путного. Поэтому авторское ницшеанство имеет свои поправки. Мир полярников-геологов раскрывается не через побочный авантюрный приключенческий сюжет. Авторы бьют в портретику по типу брейгелевской галеристики, преподнося материал лоскутками и отрывками, отдельными фрагментами, краткими сводками о том или ином герое, имеющими, казалось бы, условную взаимосвязь. Хитрый и хваткий Будда – Чинков; молодой, но настырный Баклаков; исполнительный, слепо подчиняющийся приказам Монголов; сомневающийся Апрятин; «единичный философ» – интеллектуал Гурин и другие. Типажей и характеров много и кино про них как отдельных личностей, делающих сообща такое значительное дело, какое в одиночку никому не осилить. Необходимо досмотреть до завершения титров, которые будут идти боковой строкой, деля экран с коллажем из реальных фотографий под песню (как это уже было в предыдущей ленте режиссёра «Новая земля»), довершая этим стильным штрихом глобальную идею фильма о поколении, которое сумело воплотить свою мечту в жизнь. Тогда мозаика в духе пуантилизма сложится, и то, что казалось сборником красивых эпизодов и изящных актёрских этюдов, обернётся цельным полотном, трёхмерным романом из множества глав.
Александр Мельник – дипломированный гидролог с опытом работы в Заполярье, поэтому дотошное воспроизведение быта рабочих Северстроя из куваевского текста для него была чуть ли не делом чести. Результат превзошёл все оптимистичные ожидания. Убедительность воссозданной топонимии «деревянных городов» и условия существования в ней героев восхищает. Порой кажется, что безграничная любовь к прозе Куваева сыграет с режиссёром злую шутку, обесценив его собственный вклад в сагу о Территории. Практически не отступая от буквы первоосновы, минимизируя сюжетные коррективы, Мельник ещё и привносит в сценарий незримый голос рассказчика, произносящего в сумме больше слов, чем имеется таковых во всех диалогах персонажей вместе взятых. В одноимённом романе диалогов мало и очень мало вертикального (арочного) сюжетного действия, поэтому закадровый голос поначалу выглядит как компромиссная уступка зрителю для вхождения в изображаемый, закрытый для непосвящённых мир. Уступка немного неуклюжая, архаичная, но единственная из возможных способная сломать неизбежную преграду между литературой и кинематографом. Голос этот принадлежит одному из немногих женских персонажей – журналистке Сергушовой в интонационно точном исполнении Ксении Кутеповой. И, по итогу, оказывается не просто той самой уступкой, а стилистическим приёмом, обладающим сакральным значением. Хрупкая Фемина оказалась единственным проводником мысли и летописцем тех, кто отринул земное и мелкое, кто погрузил себя в Вальгаллу ещё при жизни и кого не особенно волнует, останется ли его имя в учебниках и энциклопедиях. Главное, чтобы в истории осталось сделанное ими великое дело. «День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего, и причина грядущего дня создается сегодня». Об этом «сегодня» необходимо рассказывать. Это тоже подвиг.
Куваевское коллективное «Я» – шизофреническое желание обывателя, жаждущего хоть раз в жизни сорваться со своего потребительского насиженного уюта и унестись в мечту, которой и целой тундры мало
Куваевское коллективное «Я» – шизофреническое желание обывателя, жаждущего хоть раз в жизни сорваться со своего потребительского насиженного уюта и унестись в мечту, которой и целой тундры мало. В мечту, что не на ладошке и перед носом, а запрятана в расщелинах и пещерах. Мечту зовущую, но себя не показывающую. Территория – это мечта, где можно нарушать правила, не думать о суетном, верить только себе и Природе, соразмеряя желания и реальность, соблюдая баланс между ними. «Так почему же вас не было на тех тракторных санях и не ваше лицо обжигал морозный февральский ветер? Где были, чем занимались вы все эти годы? Довольны ли вы собой?..» Таковы последние строки романа Куваева. Таковы последние слова в фильме Мельника. К чему это обращение? Оно не призывает бежать сломя голову на окраины планеты и зарываться в земные недра. Оно звучит внутренним камертоном, советуя не жить мечтой, но не трусить и «жить по мечте».
AlteraPars:
