Цель номер один, 2012, Кетрин Бигелоу, рецензия
Добрыня Никитич рассказывает про маски-шоу спецслужб и заключает – Бигелоу просто нечего сказать.
История не всегда справедлива, оставляя судьбоносные события в пыли насущных проблем. Десятилетнее реалити по поимке террориста «номер один», маски-шоу с участием зведно-полосатого правительства и спецслужб идентичных цветов грозило закончиться масштабным светопредставлением и запредельными рейтингами, но к моменту оглашения результатов оно успело всем порядком надоесть да и потеряло свою актуальность: терпит бедствие Япония, беснуется Северная Африка, женится принц Уильям, в конце концов. Обидно? Обидно; не меньше равнодушия важных людей на том берегу Атлантики задело недоверие к озвученному успеху. Как не допустить при подобных обстоятельствах определенный реваншистский настрой детища Бигелоу, призванного напомнить, кого здесь следует благодарить? Легко. Еще легче и правдоподобнее заподозрить режиссера в самовыдвиженчестве на пост пророка ключевого успеха в борьбе с терроризмом, причем отнюдь не из патриотических соображений – лишь держит нос по наградному ветру и чует, где слабое место у критиков. Да что там чует – знает наверняка. С одной стороны – и ладно, какая, казалось бы, разница, кому не хочется позолоченной ручки и позолоченного же мужчинки на полке; с другой же, хороший художник – голодный художник, а творить ради процесса Бигелоу не привыкла.
Парадокс, но на столь полемичную тему, как война, Бигелоу сказать попросту нечего; у нее нет мнения насчет используемых американскими солдатами пыток на допросах, как не в состоянии она дать какую бы то ни было оценку произошедшим событиям, кроме слезы, так вовремя скатывающейся по щеке главной героини.
Что характерно, работу над картиной она начала до пресловутого мая одиннадцатого года – провидица? ясновидящая? экстрасенс? Тот самый плохой художник, пустой конформист, на потребу публике лицемерно изменяющий свой замысел, над которым работал, шутка ли, с начала века еще при живом бен Ладене. Изменение творческого вектора подозрительно совпало с его ликвидацией, и дело отнюдь не в женской ветрености, но в авторской бесхребетной безыдейности. Парадокс, но на столь полемичную тему, как война, Бигелоу сказать попросту нечего; у нее нет мнения насчет используемых американскими солдатами пыток на допросах, как не в состоянии она дать какую бы то ни было оценку произошедшим событиям, кроме слезы, так вовремя скатывающейся по щеке главной героини. Кстати, о персонаже Честейн (справедливости ради, очень симпатичной без макияжа): Майя, женщина без прошлого, будущего и фамилии, исполняет роль бесплотного проводника от кадра к кадру, подчеркивая тем самым превосходство коллективного над личным в контексте национальной безопасности; однако при этом режиссер настаивает на ее решающем вкладе в борьбу с мировым злом, смещая акценты в обратном направлении. В итоге это и не один в поле воин, и не винтик в могучей системе – своеобразный голем, уродливый, неповоротливый и глупый. Бигелоу выдала нечто сырое, неудобоваримое и малоприятное, прикрывшись неотличимыми друг от друга арабскими именами из вроде как лично виденных секретных документов – препаршивый гимн победе американских спецслужб, усыпанного звездами знамени было бы достаточно.
