Утекай, на дороге вас ждет жандарм
В следующий раз я буду стрелять в сердце (La prochaine fois je viserai le coeur), 2014, Седрик Анже
Анна Дедова рецензирует “В следующий раз я буду стрелять в сердце” Седрика Анже
Прохладным вечером 1978 года две жизнерадостные девчушки решили скоротать время за местной тусовкой, не подозревая, что таинственный мужчина в своей холостяцкой квартирке тщательно готовится к выходу на улицу с одной целью — убить грешноватую малолетку, бессовестно шляющуюся после заката. Одной из них не повезет отстать от подруги на безлюдной дороге, но посчастливится встретиться лишь с крошащим внутренности остовом автомобиля, а не дулом пистолета городского сумасшедшего. Новоиспеченный серийный убийца по старой-доброй маньячной традиции тут же начинает строчить письма в жандармерию с обещанием в следующий раз стрелять жертве в сердце. В высоком уровне его навыков попадания в избранную мишень сомневаться не приходится — загадочный незнакомец оказывается сам облаченным в синий мундир хранителя закона и порядка и в свободное от выкашивания молодых да ранних время расследует собственные же преступления. Так, под прицел ленящегося придумывать оригинальные сюжеты Седрика Анже вновь попадает реальная история, где творческим изменениям подверглись лишь паспортные данные главного героя.
«В следующий раз я буду стрелять в сердце», рецензия
Картина стартует не с отчаянных кадров кровавой жатвы, а с флегматичного пролета камеры по скудному убранству жилища Франка Нюара, поначалу даже избегающей попадания на его душегубное лицо. Именно такой, созерцательно-сонной, лента и останется на протяжении двух часов своего хронометража. Вглядеться в безэмоциональную физиономию центрального персонажа, тем не менее одаренную цепким взглядом, зрителю все-таки доведется, но только после того, как истечет отведенное на осмысление окружающего Франка чудовищно однотипного быта, который не в состоянии разбавить ни изображение девицы с обнаженной грудью, ни подгнивший банан. Избавиться от мрачной серости существования Нюар по замыслу Анже пытается как с помощью ярких капель крови, так и предположительно умиротворяющей палитры красок, подаренной самой матушкой-природой. Но северное небо тоскливо затянуто тучами, солнце навечно застыло где-то на линии горизонта, а, значит, герою ничего не остается, кроме как рассекать по проселочным дорогам под катастрофически торжественную музыку, рыская в поисках новых сколько-нибудь острых ощущений. Режиссер пристально изучает рутину клинического убийцы, методично фиксируя полный круговорот насилия в Нюаре: после выброса немотивированной агрессии на случайную спутницу Франк с упоением истязает самого себя, чтобы в следующие выходные все повторить. Ничего новаторского в жанр Анже, конечно же, не приносит, и это отдельно взятое жизнеописание одного сумасшедшего держится исключительно на вошедшем в образ Гийоме Кане, который с энтузиазмом впадает в крайности от нервического биения отварных яиц и молчаливого любования чудесами природы до удушения одиноких стариков и пальбы в очередную жертву на фоне бешено вращающихся глаз. Поначалу некоторые творческие решения режиссера, например, любовная линия с домашней прачкой, кажутся лишними, вплетенными в канву повествования, быть может, только во славу романтичности французского кинематографа. Однако именно благодаря им становится очевидно, что Анже не только озабочен сторонней констатацией совершенных преступлений, он стремится понять природу подобного женоненавистничества, хотя режиссерская трактовка в какой-то степени отдает предсказуемым фрейдизмом.
Ничего новаторского в жанр Анже, конечно же, не приносит, и это отдельно взятое жизнеописание одного сумасшедшего держится исключительно на вошедшем в образ Гийоме Кане, который с энтузиазмом впадает в крайности от нервического биения отварных яиц и молчаливого любования чудесами природы до удушения одиноких стариков и пальбы в очередную жертву на фоне бешено вращающихся глаз.
Франк Нюар исполнителен на работе, но никак не может по-настоящему выделиться из толпы недалеких жандармов, хотя и замечен вышестоящим руководством. Франк Нюар мил и обходителен с дамой своего сердца, Софи, но считает, что такое поведение недостойно настоящего мужчины. Франк Нюар считает общество сборищем трупных червей. но этих же самых личинок в природных условиях готов холить и лелеять. Франк Нюар с затаенным интересом вглядывается в гнездо французского порока тех лет — места встреч окрестных гомосексуалистов, но по-настоящему отдаться этой увлеченности морально не в состоянии. С осознанием собственной никчемности по всем фронтам придумать никакого другого способа самоутверждения, кроме очищения земли от частички развратной скверны — женского рода, правильный жандарм не в состоянии. Попытки отдаться случайному сексу в баре заканчиваются комическим конфузом, а потуги сформировать полноценную семью — парадоксальным образом сосредоточением в его жизни всего того, чего он так все время сознательно остерегался, от аромата женских духов до венерических болезней. Его презрение к окружающему человеческому миру так велико, что им на протяжении фильма все никак не может обуять даже жажда признания удивительных криминальных способностей со стороны всех и вся, как это обычно случается с отягощенными манией величия фреддикрюгерами. Выходит, Франк Нюар — это что-то вроде символа теряющего в те годы свою маскулинность западного мира, и судя по гендерному раскладу в нем сейчас многим женщинам хватило ума не садиться в машины пришибленных незнакомцев.
