Восьмерка, 2013, Алексей Учитель, рецензия
Антон Фомочкин видит в последнем фильме Алексея Учителя этюд о тараканьей возне
Гера – бритоголов и суров, вместе с друзьями работает омоновцем. Подавляет бунты на заводах и жрет консервы. По ночам со своей бригадой ездит в единственный ночной клуб, где шугает детей, пялиться на девушек и месит местных криминальных авторитетов. Жизнь удалась. Начальство, правда, потом вставляет и тюрягой грозит, но не беда. В один из таких безудержно веселых рейдов Гера встретил потасканную девушку в нижнем белье, танцевала она с бокалом коктейля, и выделялась чем-то. Узнал адрес, залез по водосточной трубе. Романтика, в общем. Проблемка одна – у нее влиятельный ухажер со смешной прической. Ну, делать нечего, пора братков звать.
Цель была верная, только всех на пути потеряли. Миндадзе заблудился в тяжеловесной и безграмотной прозе Прилепина. Клименко забывает оттащить камеру и любуется видом дырки от пулевого отверстия на лобовом стекле (естественно периодически разобрать, что происходит на экране невозможно, работа со светом – завалена, потому что света нет). От сомнительного таланта Учителя практически ничего не осталось. Провинциальный городок сузился до пяти локаций. Пресловутые «2000» на зданиях постоянно залезают в кадр, навязчиво сообщая – на дворе конец девяностых! Как будто это и так непонятно.
Только мир этот – мертв. Это как если бы Некрономикон переписал Прилепин. Страшно. А вокруг мертвые стоят. Да и машина у них – гроб на колесиках, в миру – восьмерка. Хотя, если поддаться на уговоры Учителя и обращать внимание на наслаивающиеся друг на друга метафоры, то восьмерка это как бы жизнь, экспресс, идущий по кругу, экспресс, который не остановится никогда. Может, сметет пару людей, машин, постоит пару минут и снова. Односложные диалоги льются с экрана, персонажи с пустыми глазами их произносят и в очередной раз совершают немотивированные поступки. Жизни нет, правды нет.
Не жизнь такая, а мы такие. Так что, давай современная Аннушка, разлей-ка виски на пути, что бы жизнь поездом задела героев. Может, кто и выживет
Романтическая линия – фантом. Конечно, отношения, в которых, несмотря на наличие второго партнера, девочка вроде бы мальчика любит и с ним трахается, периодически переговариваясь уже в постели о будущем, кто-то может назвать нормальными. Хотя назвать их таковыми, кроме как у создателей фильма, ни у кого не повернется язык. Вспышки света и замечательно снятые эротические сцены (был обнаружен новый, особо опасный и ярко выраженный вид эпилепсии) обязательно должны порадовать идейных наркоманов. Можно было бы в этой истории углядеть сказ о девушке, или, скажем, Россию, которую по очереди делят авторитеты и такие простые парни как Гера, да не хочется. Вообще осмыслять происходящее не хочется. Хочется забыться.
Все атрибуты нормального кино присутствуют, а просмотр окажется невыносимым. Уставший Ельцин вещает из телевизора о новом времени, которое вот-вот должно начаться и которое все давно ждут. Елочки во дворе простоят от силы пару недель, а новые поставят лишь через год. Время авторитетов тоже, может быть пройдет. Девочка вырастет, а вот для отца когда-нибудь очередная заточка окажется фатальной.
Из главных героев фонтанирует агрессия, желание драться, хоть с кем угодно. В чем же сила, брат? Не в правде? А в чем тогда? В силе? Почему? Зачем ты с кулаками кидаешься? Да ты странный какой-то. Пойду ментов вызову. Что? Ты из ОМОНА? Ох, пойду ка отсюда, а лучше побегу. Пусть ребятки, живущие по понятиям, проедут по заснеженной дороге на своей обоссанной (в прямом смысле), раздолбанной восьмерке, заберут отбившегося от стада героя, и поедут в новую жизнь и тысячелетие. Не жизнь такая, а мы такие. Так что, давай современная Аннушка, разлей-ка виски на пути, что бы жизнь поездом задела героев. Может, кто и выживет
