Великий Гэтсби (The Great Gatsby), 2013, Баз Лурман, заметка
Иоахим Штерн о балете, Канье Уэсте заместо джаза и других несуразностях в “Великом Гэтсби” База Лурмана.
Табор уходит в небо
Загадочный нувориш Джей Гэтсби любит тусовки, сладкую жизнь и прелестную Дэйзи, супругу надменного подонка из знатной семьи. Надменный подонок, впрочем, не намерен отдавать женушку без боя, да и сама Дэйзи не очень понимает, зачем ей журавль в небе, когда в руках – вполне упитанная синица. Наблюдателем и рассказчиком выступает Ник Каррауэй, дальний родственник Дэйзи и близкий приятель Гэтсби, клерк, не лишенный писательских амбиций.
Барражирует летучая камера, шипит и пенится игристое вино, а вон за тем деревом, притаился, кажется, дрессированный медведь – к нам приехал наш любимый Баз Лурман дорогой
Барражирует летучая камера, шипит и пенится игристое вино, а вон за тем деревом, притаился, кажется, дрессированный медведь – к нам приехал наш любимый Баз Лурман дорогой. Как и все прочие работы автора, «Гэтсби» имеет отношение скорее к хореографии, чем к режиссуре – все здесь красиво, иногда даже прекрасно, вот только балет мы собирались посмотреть в другой раз и в другом месте. Буквально фонтанируя цыганщиной, старый сапожник Лурман сражает зрительскую пятку эпическим размахом постановочной безвкусицы, выжимая, может быть, не самый лучший, но определенно большой роман великого писателя в заурядные танцы на столе, приправленные цветастой картинкой. Ничего другого и не ожидалось – повадки режиссера хорошо известны – но здесь Баз превосходит самого себя. Двадцатые ревут не джазом, но Канье Уэстом, и более всего это шапито напоминает чей-то дурной сон, липкую галлюцинацию. Торжествует мискастинг: Ди Каприо пучит глаза, Маллиган ожидаемо проваливает не слишком комплиментарный ее таланту образ роковой женщины, а Магуайр откровенно скучает в амплуа Питера Паркера допаучьего периода. Близкий к тексту сюжет здорово портит интонация рассказчика – глянцевая стилистика разъедает оригинальную прозу до состояния изрядно просроченной морали о пагубном влиянии золотого тельца. Конфликт старых и новых денег, провидческая иллюстрация грядущих судорог современного Фицджеральду оптимизма – ничего этого в новой экранизации нет, есть только зеленый огонек, мигающий навязшей в зубах метафорой одиночества.
И остается только махнуть рукой – гуляй, рванина, здесь уже ничего не исправить.
[/fusion_text][/fusion_builder_column][/fusion_builder_row][/fusion_builder_container]
