1 июня тебя, вполне вероятно, вдруг погладят по голове, обнимут, а может даже – осчастливят “киндер-сюрпризом”. При этом вряд ли кто-то напомнит тебе о том, что у тебя есть права и что никому нельзя их нарушать. 4 июня всё уже будет как прежде, и, конечно, никто не расскажет тебе о Бейруте-82 и других трагедиях, потому что ты же маленький, а Бейрут и другие трагедии – где-то совсем далеко. Через много лет ты вырастешь и как-нибудь первого июня вдруг погладишь своего ребёнка по голове и обнимешь… И это будет прекрасно. Потому что это будет один из немногих моментов, когда можно забыть о жестокости, которая движет миром, окружающими и тобой самим. Потом объятья разомкнутся – и придётся вспомнить. Ведь только помня об этой жестокости, мы способны и готовы ей что-то противопоставить.
Двое албанских подростков, у одного есть велосипед, у другого – вроде как приятель среди сербских солдат. Само собой, это не может длиться долго в Косово девяностых. Взросление здесь неизменно резко и болезненно, глаза дрожащих родителей всегда смотрят вниз, а верёвки качелей оканчиваются петлёй. Слегка искусственная, но бьющая в цель притча Джейми Донахью не оставляет детям шанса, потому что такова война. Как защитить ребёнка, если не можешь защитить самого себя? Храбрость – удел безрассудно юных, остальным же остаётся брести в никуда, с каждым выстрелом съёживаясь всё сильнее и не оборачиваясь на звук падающих тел.
В асфальтовых джунглях сильный по-прежнему пожирает слабого. Таков закон. Декриминализуем? Какая разница, что слабый от рождения заперт в одной клетке с сильным, который кормится его человечностью из года в год и в итоге вышвыривает на свет божий лишь изувеченное тело. Рождённый в четырёх стенах круг насилия опять замкнётся на невинном – и двухлетний Джеймс Балджер останется лежать в луже собственной крови, потому что отроки в этой хищной вселенной нашли кого-то слабее себя. Взяв его за руку посреди шумного торгового центра, они станут проводниками малыша в свой мир, где привычная лодка лжи понесёт их по реке слёз в никуда.
Насколько сильно можно пожалеть незнакомого ребёнка? Диего Кемада-Диес встречает зрителя с чек-листом: его Омонди – собирательный образ десятков сирот из Найроби. Страдальческие глаза на исхудалом лице. Живёт в самых бедных и мерзких трущобах Африки. Ест раз в несколько дней. Надзиратели домогаются его. Амбассадоры фармкомпаний испытывают на нём лекарства. Ещё он, конечно, болен СПИДом… И медленно, с запинками читает мантру о том, как он хочет улететь туда, где есть вода, трава и надежда. А по эту сторону экрана хочется лишь спрятать себя в футляр постиронии и облегчённо отыскать новые оправдания своей неготовности что-то менять.
Взрослые, как известно, заняты серьёзными делами. Задача детей – не мешать и уже наконец научиться быть самостоятельными. Так молодая мать уходит на собеседование, оставив в машине двоих малюток на попечение шестилетней дочери. Найдутся сердобольные прохожие, что с готовностью помогут ребятне хотя бы не задохнуться и заслуженно обвинят в безалаберности вернувшуюся мамашу, – которой, естественно, как-то нужно кормить свой выводок. Выяснение отношений перерастёт в до боли знакомую свару, и в истошной ругани потонет любой намёк на чью-то правоту. Останется лишь жалость к крохотным заложникам ситуации, бессильно плачущим где-то на фоне, но готовым выгрызть из безумного большого мира то единственное, что им дорого.
Постперестроечный Северный Кавказ. В безоблачное детство Хавы и Адама въезжает сначала белый “мерседес” Адамова отца, а затем чёрные “жигули” тех, кто будет вести с ним бизнес на языке автоматных очередей. Никто ничего не объяснит, но гильзы из безобидных свистулек вдруг превратятся в памятники пропавшим без вести, от наивной мечтательности останутся лишь обгоревшие развалины, а черные “жигули” отправятся дальше по М-29 прямиком в 01/09/2004… Родители не в силах, государство не собирается, Бог неумолим – и бесконечный водоворот зла засасывает в своё чрево всё новые юные души, выплёвывая нам под ноги кости, хруста которых мы так стараемся не слышать.
Когда тебе одиннадцать лет, мир вокруг не опасен. Опасным он становится позже, когда собственный ребёнок выходит за дверь и оставляет тебя наедине с твоим воображением. Этим родительским страхом и движима короткометражка Жереми Комта о двух бесшабашных пареньках, которые в пустынном карьере встречают звериный оскал реальности. С первых минут вроде бы безобидного повествования звук и видеоряд льют зрителю за шиворот вязкий саспенс, а финальные титры мелькают в глазах беспомощным вопросом, как же быть. Где та грань, которая позволит не задушить чадо своей опекой и при этом убережёт его от мертвых огней мироздания? Увы, иногда она на игральной кости, которую бросают за нас.
Вероятно, самое известное отечественное высказывание о чайлд-абьюзе эпохи догнивающего социализма. Истерический всхлип по детству, которого лучше бы не было. Горше на десять минут. Быков с неистовостью правдоруба, который дорвался до мегафона, терзает уши и сердца, контрапунктом – сказочная музыка Шнитке и пасторальные виды российской глубинки, а окровавленная семилетняя девочка языком кукол рассказывает предельно чёрную автобиографию. От скреп остаются лишь шрамы, в конце особого пути – обрыв и всплеск. Самое же беспросветное – сидя на кухне, снять после просмотра наушники и через вытяжку над плитой услышать из соседской квартиры, что за тридцать лет путь этот остался прежним.
