///Премьера. “Айка” Сергея Дворцевого

Премьера. “Айка” Сергея Дворцевого

Кровь с молоком

Айка, 2018, Сергей Дворцевой

Александра Шаповал – о картине Сергея Дворцевого

Айка (Самал Еслямова) просыпается в роддоме. Рядом кричит ее ребенок, требует молока. Но для молодой женщины из всех инстинктов первичнее вовсе не материнский. Ее реакции моментальны: найти уборную, надеть куртку, сломать окно. Вырваться в бесконечные лабиринты спальной московской зимы. Шатаясь от слабости, раненым зверем — хромая, стеная — ползти сквозь заносы (коммунальные службы не поспевают: аномалия, возвестит телевизор). Прямиком до кирпично-красного барака, чье подполье скрывает таких же, как она, нелегалок, на конвейере ощипывающих куриц. Начат новый рабочий день, не сулящий стабильности, но хранящий долги рэкетирам: напоминание недоброй телефонной трели, единственного саундтрека. И уже пора думать о следующем.

Все действия Айки предельно материальны: тело, брошенное на поиски работы и денег для выплаты займа (суровые соотечественники дают два дня), уставшее и изможденное, на бегу переносящее последствия родов, попросту не успевает — и не имеет права — отвлечься на другие, метафизические или моральные, субстанции. Зритель так же не успевает: ни пожалеть, ни осудить молодую мигрантку, оставившую ребенка. Он лишь неотступно следует за ней по всем кругам ее персонального ада. Вплотную прижавшаяся к Айке, без глоточка воздуха, камера польского оператора Иоланты Дылевской, работавшей с режиссером Сергеем Дворцевым и в предыдущем «Тюльпане», с первых минут уничтожает всякую надежду на личное пространство.

В густой давке метро; в тесноте перенаселенной приезжими квартиры (камера врезается в полотенце, вывешенное в проходе), где битва за подоконник – обычное дело; в многочисленных равнодушных учреждениях, где не берут на грязную дешевую работу, но с нетерпением ждут чемпионата мира по футболу; в подвальной гинекологической клинике, где такая же «понаехавшая» в долг остановит послеродовое кровотечение или сделает сложный аборт — в каждом из пунктов передвижений Айки ежедневно убивается человеческое в человеке, душится его право на самоопределение и мечту, выплавляется магма безмолвного «человеческого потока». Против Айки играет весь город, огромный левиафан, пожирающий своих детей, принесенных ему на подносе младенцами (открывающая сцена фильма), пока не знающими, что их ждет.

Кадр из фильма «Айка»

Героиня, доведенная до крайнего автоматизма существования, главной целью которого становится лишь выживание, выписана казахской актрисой Самал Еслямовой (приз Каннского фестиваля 2018 года за лучшую женскую роль) с предельной аккуратностью внутреннего понимания персонажа. Айка — не социальный конструкт, не некий неореалистический «типаж», чьи характерные черты определены его статусом. В этом согнувшемся теле, чьи репрессии неумолимо несутся на протяжении двух часов, есть сердцевина; в ней есть душа, в ней есть язык. За всей замкнутостью и молчаливостью 25-летней девушки, за ее этически спорными и порой кажущимися безболезненными решениями, стоит огромный спектр подавленных эмоций, самозапрещенное право на рефлексию. Ради роли Айки Еслямова не только выучила киргизский язык, но и очень много «уставала»: путем беспрестанных физических и эмоциональных нагрузок.

Снегопад, молоко и кровь, сотрясающие тело Айки извне и изнутри — прямые и сильные образы взбунтовавшейся стихии, как и тюльпаны, прорастающие в чулане посреди набитого под завязку, как из расхожего анекдота, «хостела «Солнечный»». Всесильная природа пробивается сквозь каменные джунгли, как протест против угнетения человеческой природы, свободолюбивой и творящей, живой и производящей жизнь, вынужденной потеряться, замкнуться в тисках общества выживания. Потому, несмотря на острую «беженскую» проблематику, «Айка», — не только социальное кино, проходящее в фестивальной европейской повестке по линии Дарденнов и Лоуча, но и — возможно, что в первую очередь — кино экзистенциальное. О механизмах расчеловечивания человека как такового, распятого всей системой жизнеустройства, обнулившей его до винтика; об аппарате подавления мечты под прессом требований «успеха». О вечной миграции в «казаться» вместо «быть».

Бесправие Айки еще может быть срифмовано с животным миром (судьба заносит ее уборщицей в ветклинику, где и приблудший кот, и экзотическая игуана, и кормящая щенков такса защищены больше, чем она), но отнюдь не с миром «белых людей». Посетители заштатного семинара «Как добиться успеха», куда случайно забредает девушка, коренные россияне с правами, ничуть не счастливее, чем она, и не менее угнетены.

Передвижения Айки ежедневно убивают человеческое в человеке, душат его право на самоопределение и мечту. Против Айки играет весь город, огромный левиафан, пожирающий своих детей

Капиталистическая гонка за «самореализацией», понимаемой многими превратно, либо вообще неосознанная, требует от человека постоянной витальности и воли к жизни, на которую не у каждого хватает сил. А у Айки хватает: безмерна ее усталость, но это усталость тела, не духа.

«Сон существования» выживающего робота обманчив: Айка — не спящее, но бодрствующее сознание; женщина, делающая себя сама (неустанно повторяя сестре по телефону, что не будет как она: растить пять детей в нищете, она усердно штудирует книжку «Как создать швейный бизнес»). И, как ни парадоксально, удается верить, что у нее все получится, ведь она действительно умеет бороться; оставив за бортом «думы», копить душевные силы, чтобы рваться вперед, несмотря ни на что, за своей мечтой. Бытописуя жестокость жизни, «Айка», тем не менее, лишена обреченности, как и сочувствия «угнетенным» классам (дышит лишь со-чувствованием человеку: по праву жизни), и в этом смысле — это очень жизнеутверждающее кино.

Документалист Сергей Дворцевой («В темноте», «Трасса», «Счастье») снимал «Айку», свой второй художественный фильм (после дебютного «Тюльпана», отмеченного «Особым взглядом» Канн-2008, прошло десять лет), опираясь на собственный уникальный метод.  Крайне внимательный к любой жизни (природной, животной, человеческой) в беспрестанном ее движении и становлении (в «Тюльпане» телята рождались и умирали, чтобы родиться вновь; рождалась и умирала песчаная буря в степи), Дворцевой впустил жизнь и в саму ткань произведения. На первичный сценарный набросок нарастали живые мускулы: понадобился снег — поехали в Мурманск, но отснятое не пригодилось (ведь это неправда), ждали нужного снега в Москве — четыре зимы. Снимали по множеству дублей, импровизировали, проживали сцены, давая персонажу пойти по собственной логике развития, не зная, куда заведут пути. Все это сделало Айку «Айкой», художественным кино, воспринимаемым как документ. Документ производства подлинной жизни посреди небытия.

Критиканство
Хронология: 2010-е 2018 | Сюжеты: Канны | География: Россия и СССР
Автор: |2019-02-13T20:31:52+03:0014 Февраль, 2019, 12:16|Рубрики: Премьеры, Рецензии|
Александра Шаповал
Наследница серебряного века, хранитель декаданса и карет. Парит в безвременье. Вино пьёт со Вселенной. Старается поймать невыразимое фильмическое, духов - и заключить их в форму. Но ключ оставит - любит человека.
Сайт использует куки и сторонние сервисы. Если вы продолжите чтение, мы будем считать, что вас это устраивает Ok