The Irish Girl
Бруклин (Brooklyn), 2015, Джон Краули
Дмитрий Котов ругает новый фильм Джона Краули.
Ирландский эмигрант Джон Краули, в послужном списке у которого уже есть отмеченный экуменическим жюри Берлинале-2008 «Мальчик А» и участие в создании модного нынче «Настоящего детектива», представил на суд зрителя историю о землячке, собравшей чемоданы, чтобы покорить Нью-Йорк. Эйлиш юна и невинна, но на узких улочках глухой деревеньки благоухающему цветку становится тесно. Чтобы вдохнуть жизнь полной грудью, приходится оставить немолодую мать и любящую сестру. Корабль плывет на Запад, и совсем скоро вдалеке появится Большой Город – карьера, яркие впечатления и, конечно же, любовь…
“Бруклин”, рецензия
Обидно, что кино, действие которого происходит в 50-е, совершенно лишено шарма того времени и подвергнуто атмосферной дистилляции. Единственное, что худо-бедно спасает ленту от стилистического катаклизма – замечательные костюмы, грим и прически. В остальном же – афиши «Поющих под дождем», мелькающей на стене, маловато, чтобы разукрасить полотно фильма духом эпохи. Культурологический пласт откровенно провален по обе стороны Атлантики. Если бросить взор на декорации той же «Девушки из Дании», еще одного участника «оскаровской гонки» этого года, можно подавиться слюной от изящного великолепия модерна, которым дышит каждая деталь интерьера, перенося зрителя прямиком в 20-е годы. Впрочем, насквозь вторичный «Бруклин» переносит мысли примерно туда же, ведь в эру Чаплина его идея была еще более-менее свежа и нетривиальна. Сама кинокартина во многом схожа с ее главной героиней – блеклая, неинтересная и без изюминки. Простая, как трехлистный клевер, и несуразная, как перебравший эля лепрекон. Предсказуемая настолько, что не остается сомнений в том, что именно она скажет тебе в следующую секунду, с какой интонацией, а главное – какой поступок после этого совершит.
Образ Эйлиш – это зернистая ксерокопия бесхребетной чеховской Душечки. Плывущая по течению, не имеющая ни личного мнения, ни внутреннего стержня, зато свято лелеющая в хрупкой душе фанфарный драматизЬм тяжкого эмигрантского бытия. В те малозначительные метаморфозы, которые претерпевает характер якобы взрослеющей и набирающейся житейской мудрости провинциальной ирландской девчонки, верится с трудом. Твердость принимаемых ею в развязке картины решений остается в русле внутрисюжетной конъюнктуры и на поверку оказывается лишь поверхностным линейным подражательством. Неудивительно, что столь унылый и плоский персонаж притягивает себе подобных. В фильме две любовные линии, и ни одной полноценной. Мотивации и потенциалы этих отношений – и одних, и других – вызывают сильные сомнения. Есть ли здесь пресловутая химия? Разве что в укладке каштановых волос.
Сама кинокартина во многом схожа с ее главной героиней – блеклая, неинтересная и без изюминки. Простая, как трехлистный клевер, и несуразная, как перебравший эля лепрекон. Предсказуемая настолько, что не остается сомнений в том, что именно она скажет тебе в следующую секунду, с какой интонацией, а главное – какой поступок после этого совершит.
Что-то, отдаленно ассоциирующееся с творчеством Джейн Остин и Шарлотты Бронте, тяжелой взвесью распыляясь в воздухе киноленты, наверняка привлечет внимание изнеженных особ слабого пола. Однако все эти надуманные, задрапированные романтическим флером метания и дилеммы ведут к одному единственному, топорному и вычурному выводу о том, что Родина не нужна, когда на горизонте появляется фигура статуи Свободы. Священник с говорящей фамилией Флуд утверждает, что тоска по Родине – это болезнь, которая сначала делает тебя несчастным, а потом передается кому-то еще. И главная героиня стремительно движется к принятию этого странного тезиса, потому любовный треугольник кажется лишь побочной сюжетной условностью. США – страна воплотившихся грез и неисчерпаемых перспектив, где каждый понаехавший чувствует себя, как дома. Это еще тридцать лет назад громко звучало на весь Брайтон-бич в плохо скрываемом бруклинско-местечковом еврействе «Москвы на Гудзоне» Пола Мазурски. Геополитическая же подоплека киносублимации Джона Краули, променявшего родные пенаты на «американскую мечту», позволила шаблонной и скучной работе получить номинацию на «Оскар» за лучший сценарий. Проглядывается ли в «Бруклине» замаскированная тревога по отечеству, обескровленному оттоком молодежи за океан? Не похоже. Очевидно, если бы Эйлиш была чернокожей ирландской лесбиянкой-аутистом, можно было бы припадать деснами к сандалиям Леди Либерти уже с «золотым болванчиком» подмышкой. Но растерянного взгляда отрабатывающей на все сто Сирши Ронан для этого, пожалуй, не достаточно.
