Нимфоманка: Часть 1 (Nymphomaniac), Ларс фон Триер, 2013, рецензия
Антон Фомочкин исследует феномен одиночества, любуясь новым фильмом фон Триера
Заснеженный пустырь. На асфальте без сознания лежит избитая женщина трудной, разумеется, судьбы. Ее находит давно не молодой еврей Селигман с авоськой. Он приносит ее домой, поит чаем с молоком и чуть позже обещает подать рогалик. Далее выясняется, что женщину зовут Джо, она нимфоманка и просто плохой человек. Дабы подтвердить последнее, она рассказывает историю своей жизни. Сначала будет детство, игры в лягушек и усиленное увлечения медицинской энциклопедией (а именно разделом «Строение половых органов»). Затем последует потеря девственности (три фрикции спереди, пять сзади) с парнем, у которого был мотоцикл. Ну и так далее.
Триер всех обманул, это уже аксиома. Почему-то благодаря агрессивной промо-компании многие всерьез решили, что принц датской психиатрической больницы снял порно с голливудскими актерами. Это не так – эротическая сторона «Нимфоманки» если не второстепенна, то до невозможности обыденна. «Орально хоральная прелюдия фа-минор» Баха отождествляется с тремя любовниками Джо, а нимфомания служит для главной героини лишь попыткой почувствовать хоть что-то. Нет смысла искать метафоры там, где их нет, Ларс в особо издевательской форме сделал все сам. Селигман постоянно прерывает рассказ Джо, то сравнивая соблазнение мужчин с рыбалкой, то углубляясь в нумерологию с числами Фибоначчи, а в глазах его собеседницы читается только одно: «Ну ты и задрот!»
Наверное, это и есть жизнь, большой роман, где между главами — однообразная прогулка по одному и тому же лесному маршруту
Триер с ухмылкой чередует «Рамштайн» с Шостаковичем, играет с картинкой (настолько визуально выверенной была разве что «Европа»), рисует (на экране во время разговоров появляются цифры, формулы, расчеты) и в каждой главе использует разный способ съемки. Он цитирует самого себя: вот выглянула лисичка из «Антихриста», вот главная героиня видит порядок в хаосе, вот Джо делает то же, что Жюстина делала в «Меланхолии», а глобальный апокалипсис соседствует с апокалипсисом личным. В конце концов, все это тоже не слишком важно. Нелинейность повествования и откровенно юмористические зарисовки (выход Турман) сменяются внутренней, щемящей грустью. Наверное, это и есть жизнь, большой роман, где между главами — однообразная прогулка по одному и тому же лесному маршруту.
Да, это была насыщенная прелюдия. Молодая Джо еще только в начале пути саморазрушения. Все сводится к простой мысли — сколько физиологические дыры не заполняй, внутри все равно пустота. Одиночество уже ее поглотило, сказка о ясене рассказана в последний раз. Однозначные трактовки здесь бессмысленны, как бессмыслены и попытки понять, насколько глубоко Триер углубился в женскую сущность. Все зависит от собственного восприятия – и на финальных титрах кто-то подумает о вечном, кто-то закурит, а кто-то не будет чувствовать ровным счетом ничего.
